И вот год спустя война добралась даже до нас. Тапио сказал, что немцы придут в Свальбард. Старший помощник капитана сообщил ему, что все поселения эвакуируются. Планировалось уничтожить даже шахты, чтобы они не достались врагу. Британцы, канадцы и норвежцы объединили усилия, чтобы переправить нас в безопасное место. Операцию с фальшивой напыщенностью назвали «Перчатка». Всех эвакуировали в Англию, ибо Норвегия как вариант уже не рассматривалась. В число эвакуируемых входили и две тысячи русских, которые впоследствии могли добираться домой так, как считали нужным.

– Папа, я не хочу ни в Англию, ни в Швецию, – заявила Скульд.

– И я не хочу.

Но мы приготовились к отъезду. Особенно тяжело сборы дались Скульд, хотя времени горевать и бояться не было. Старший помощник капитана сказал, что в конце августа кто-нибудь приедет забрать всех охотников и что много вещей брать с собой нельзя. К счастью, наши зимние трофеи были проданы на британские и американские рынки еще весной, так что финансово мы себя обеспечили. Обиднее всего было терять нашу маленькую библиотеку, которую предстояло оставить в Рауд-фьорд-хитте. Мы в последний раз съездили в Бискайяхукен, в основном чтобы я забрал фотографии Хельги, и стали ждать эвакуацию.

Когда прибыли в порт Лонгйира, в городе царил хаос. Солдаты были всюду, численностью их превышали только собаки – некоторые сидели на цепи у палаток, некоторые бегали непривязанными, все бешено лаяли. Я думал, что Сикстен сойдет с ума. Бедняга дрожал как осиновый лист и бешено вращал глазами, словно получил сотрясение мозга.

Макинтайр провел нас к себе в лачугу, и я понял, что мое нежелание бросать часть своих пожитков не шло ни в какое сравнение с чувствами шотландца. Но он был человеком предусмотрительным и с начала войны отправлял самое ценное своей родне в Шотландию. За два дня, пока ждали корабль, который увезет нас в Британию, а Тапио приходил и уходил, занимаясь своими приготовлениями, мы с Макинтайром и Скульд много говорили и подолгу сидели в тишине, будто недавно осиротевшие. Мы со Скульд по-прежнему соглашались в том, что эвакуироваться в Швецию для нас совершенно неприемлемо. Макинтайр настаивал, что вместо Швеции мы должны отправиться с ним в Шотландию, мол, там нас ждут безопасность и гостеприимство. Я знал, что намерения у него добрые, и с трудом представлял, как расстанусь с ним, однако вынашивал другие планы. Архипелаг Шпицберген я не покидал с 1916 года. Мне исполнилось пятьдесят семь лет. Обстоятельства вынуждали меня пойти своей дорогой, и, возможно, мне выпадал шанс, единственный шанс отправиться на поиски Хельги.

– Викинги колонизировали Шотландию?

– Они пытались, черт их дери, – запальчиво ответил Макинтайр, – но если спрашиваешь, есть ли шанс найти там Хельгу, я с определенной долей уверенности скажу, что нет. Я справлялся, многажды справлялся.

Тогда я понял, что мой друг, приближавшийся к семидесятипятилетию или уже прошедший тот рубеж – каждый год добавлял морщин ему на лоб, но лишь оттачивал интеллект и любопытство, – вероятно, потратил немалые средства на поиски, которые я только собирался начать. «Что же, – подумал я, – у него свои методы, у меня свои».

– Тогда отправлюсь в другое место, – проговорил я.

– Об Исландии думал? – поинтересовался Макинтайр, оглядывая меня с обычной проницательностью.

– Нет. Если честно, я точно не знаю, где Исландия находится.

– Это можно исправить, – пообещал он и вытащил географические карты. – Случилось так, что в минувшем году подлые, бесцеремонные британцы сочли целесообразным вторгнуться в Исландию: датчан нейтрализовали, и англичане испугались, что центр Атлантики облюбуют немецкие суда. Потом, около месяца назад, англичанам хватило наглости передать контроль над Исландией Соединенным Штатам. Я знаю пару офицеров в американской армии и думаю, что могу обеспечить вам со Скульд безопасный переезд.

Конечно же, он мог. Возможно, Макинтайр вынашивал этот план годами, предугадывая малозаметные геополитические изменения, о которых такие, как я, вообще не задумывались. И слышать новости о Хельге он желал так же сильно, как я. Мы изложили наш план Скульд, и она согласилась.

В день нашего прощания с Лонгйиром я слонялся по причалу – мечтал скорее уехать, высматривал за низкими тучами немецкие боевые самолеты. Я чуть не споткнулся о мужчину, который сидел спиной к сгнившему столбику, опустив голову.

– Извините! – попросил я.

Мужчина был явно пьян. Под глазами у него набрякли мешки, кожа на шее сморщилась и посерела. Он выглядел намного старше Макинтайра, но даже после без малого двадцатилетней разлуки я узнал в нем человека, который по возрасту был ближе мне. Сигурд, нелюдимый зверолов из Кэмп-Мортона! Года были к нему немилосердны, как, вне сомнений, и он был немилосерден к ним.

– Сигурд! – воскликнул я. – Какой приятный сюрприз встретить тебя спустя столько лет!

Он поднял голову, подчеркнуто стараясь меня не узнать.

– Уродливый швед, – наконец проговорил Сигурд. – Твой пес с тобой?