Раз.

Другой.

Третий. Солнце за окнами скрывают облака, и кухня выцветает в сумрачные, безликие оттенки.

«Убедите мою дочь заговорить».

Да как, блин?!

Я неуверенно открываю окно сообщений, тычу в букву «П», затем «Р». «В».

«И».

«В».

На «Е» я подскакиваю — потому что визжит женщина. Она визжит, как не умеют ни в кино, ни в театре, будто ее заживо препарируют. Сердце ухает в груди, и волнами льда накатывает липкий, колючий страх. Я вырубаю громкость телефона и нажимаю на имя аудиозаписи.

Ну я не знаю.

Ну пипец.

Я без сил опускаюсь обратно на стул. Сердце еще лупит в ребра, но коготки страха понемногу ослабляют хватку.

Нет, Диана не восторгается маньяками, не тупите. Она паучков-то не давит — выпускает в окно и кричит им вслед что-то вроде «удачной кругосветки». Но если к Диане кто-то плохо относится, она ведет себя еще хуже. Типа, «да гори оно огнем». Как будто у Дианы сердце болит, ноет от дерьмового к ней отношения, и она эту рану нарочно бередит — чтобы уж совсем все сгнило, омертвело и не чувствовало.

Нынешний этап «холодной войны» идёт с сентября, когда отец Николай стал вести у нас ОБЖ, а Диана замолчала. Согласитесь, если человек не говорит ни слова, не отвечает на вопросы, но исправно ходит на уроки, ему обеспечено массовое раздражение.

Ну а дальше… Вы же знаете этих быдломамашек? Едва появилось видео, как Диана ходит во сне на МХК, одна дурында заявила, мол, Диана устроит стрельбу в нашей гимназии.

«Я все министерство на уши подниму, если узнаю, что эта психованная ходит в один класс с моим зайчиком!»

Ох, знали бы вы, куда ходят ваши «зайчики» после трёх банок пива.

Так или иначе, остальные дурынды присоединились к массовой истерике. Поднялся дикий вой, Диану вызвали на педсовет — она упрямо молчала — Веронику Игоревну тоже вызвали на педсовет — она не знала, как разговорить дочь, и тоже молчала. Во всяком случае, в таком виде события дошли до меня.

И теперь Диана разместила в «Почтампе» этот жуткий трек.