— Почему бы и нет? — вновь выплеснула волну позитива в окружающее пространство.
— Тогда мы будем ждать тебя у выхода.
— Угу, я скоро!
— Всем привет, — радостно помахала рукой Тай Ли.
— И… как это понимать? — у Суюки дёргалась бровь.
— Понимаешь, я подарил ей цветы, мы поболтали пару минут, и как-то так само получилось, что я пригласил её поужинать с нашей компанией…
— Теряешь позиции, подруга, — нежно шепнула бравой командирше на ушко Малена — Заслуженная Язва Киоши. Бровь девушки стала дёргаться сильнее.
— Мне кажется, или его и в самом деле начинает тянуть на самоубийство?
— Привычка — вторая натура, — девицы продолжили переговариваться. Правда, не все, кое-кто обступил Тай Ли и начал напропалую забрасывать последнюю вопросами, кое-кто даже интересовался упражнениями для развития гибкости и такой подвижности. Млеющая от внимания циркачка всё честно выкладывала, попутно продолжая фонтанировать счастьем и позитивом, ну, а я улучил момент пообщаться с предводительницей девушек.
— И зачем тебе всё это понадобилось? — сразу же накинулась она на меня.
— Мне просто понравилось её выступление, а потом всё само собой вышло. Сама видишь, нельзя, пообщавшись хоть пару минут, не проникнуться к ней симпатией — на редкость положительный человек, — я кивнул в сторону циркачки и девчонок, уже весело смеющихся над чем-то.
— И никаких хитрых далеко идущих планов? Ты просто проникся симпатией к гимнастке, и всё?
— Ну да, — во всяком случае, изначально. — Не всё же мне сурово бороздить морские просторы. Иногда нужно и душой отдыхать.
— Хмм… Ладно, — не то чтобы Суюки мне вот так вот взяла и поверила, но подозрительно сверлить взглядом спину Тай Ли перестала и даже подошла поболтать.
— Эх, жаль, что ты не можешь отправиться с нами, Тай Ли! — предводительница воинов Киоши печально вздохнула. — У тебя здорово получается обращаться с веером.
— Да и из тебя бы получилась замечательная циркачка, Суюки!
— Увы, кто же без меня позаботится об этом лоботрясе?
— И то верно, мужчины — они такие… — и девчонки заливисто рассмеялись, видимо, достроив разговор мысленно.
— Спелись, — я печально вздохнул. — Женщины… милые и беззащитные существа, от которых совершенно нет никакого спасения, — оставшиеся часы я провёл в весьма философском настроении, созерцая малопонятную для нормального мужика женскую возню и краем уха слушая какие-то обсуждения. Хуже всего было то, что меня в них периодически втягивали. Приходилось стоически Терпеть и Превозмогать. Жизнь — боль. Знал бы я, что так оно выйдет, за милю обходил бы эту гимнастку, несмотря на весь её позитив.
Ближе к ночи народ всё-таки разошёлся. Нам завтра с утра следовало отправляться дальше, а у акробатки были представления.