– Ты гляди, гляди… – удивился он. – Ишь ты, как Господь людей сводит да разводит!.. Ну, так давай, посидим вот тут, в холодке, покалякаем маненько… Помню, помню и я теперь… Еще старичок тебе тогда насутречь из лесу вышел, братец твой… И деньгами вы нас наделили… Помню, как же…

Старик ловко спустил свою котомку с плеч, и они присели у корней могучих лиственниц.

– Ну, и что же, нашел ты Беловодию? – ласково улыбнулся полковник.

– Нашел… – весело засмеялся старик.

– А где же она? Далеко?

– А вот она, – указал старик широко на могучий лес по горам и на мреющую, курящуюся степь. – Вот тебе и вся Беловодия. Только слово знать надо, которое вход в ее открывает…

– А ты открыл его?

– А как же? Открыл…

– Может, и мне откроешь?

– А чего же не открыть? Скрывать тут нечего… Премудрость эта невелика: расходись, ребята, все врозь! Вот тебе и слово мое…

– Как расходись? Куда? Что-то непонятно говоришь ты…

– А куды кто хочет, – сказал старик. – Грех весь на земле только от человека идет, и никак ты от него не убережешься… Ну никак, как бы ты там ни исхитрялся. Как только сойдутся, так сичас же бесприменно спор. Вспомни Каина и Вавеля… Вспомни войны Наполиеновы, когда милиены Каинов поднялись… А там орлы двухголовые, – придумают тожа! – барабаны, остроги, цари, всего и не придумаешь! Нет, моего согласу боле никогда на это дело не будет! Ну а раз мине они не слушают, так пес с вами, живите, как хотите, а я ухожу…

– Это ты ловко, дед, придумал… А что же приятель-то твой, тоже эдак своей тропой пошел?..

– Я, грит, царь, – не слушая его, продолжал старик, – а я, грит, анхерей, а я, грит, капитан-исправник… А я тебе в ответ скажу, что ежели ты так про себя выражаешь, то не анхерей ты, а просто сказать дурак. Потому ни один человек про себя сказать не может, кто он. Седни он одно, а через год другое, да так, что и сам на себя дивится. Ну, и нечего тут к словам себя привязывать… Вон писарь на дорогу мне тады бумагу выдал: Гарасим-де Куделин отправляется с разрешения начальства по своим делам. А я бумажку эту его подумал, подумал да и выбросил: какой такой я Гарасим? Поп сказывал мне, что и имя это не русское, а грецкое, что ли, пес его знает… Дак какой же я, владимирец, после этого Гарасим? А ты, к примеру, Федор называешься… А, может, ты и не Федор совсем…

– Да я не Федор и есть… – засмеялся полковник.

– Как так?

– Ну, это история длинная, расскажу потом как-нибудь… Но только тут ты в точку попал…

– Уж я тебе говорю! – убежденно воскликнул старик. – Я все это теперь отметаю… А коли пристают: кто-де ты? Я только говорю: бродяжка, мол, непутевый – вроде тебя…

И он засмеялся всеми своими морщинками.

– Ну, а офеня-то твой как же? – повторил полковник, которому старый чудак чрезвычайно нравился.