– Любаша, можешь сообщить маме: кредит тебе одобрили под низкий процент, как сотруднику. Деньги я начислила на твой зарплатный счет, – отвечает она, щелкая по клавиатуре тонкими пальчиками. – Если подождешь, помогу сделать перевод на счет больницы.

– Я сама, Оксаночка Сергеевна. Спасибо!

Вот она, молния, пронзившая грозовое небо моего уныния! Лучик света и счастья, вмиг отодвинувший остальные переживания прочь, сделавший их пустыми и жалкими.

Я совершаю платеж по реквизитам детской областной больницы и звоню обрадовать маму. «Оплачено» – приходит подтверждение на мою рабочую почту. Значит, мой Алешка скоро поправится и будет гонять по двору мяч, ходить с папой на рыбалку и помогать копать картошку…

– Мамуля, я оплатила операцию. Договаривайся с врачом о дате госпитализации.

– Спасибо, Любаня.

Я не вижу маму, но представляю совершенно ясно: она возбужденно топает по гостиной, меряя ее широкими шагами, и вытирает слезы кухонным полотенцем, пытаясь усмирить волнение и переполняющую душу радость…

Смотрю на мелькающие за окном огни рекламных вывесок, автомобили, выбивающие из-под колес серо-желтую снежную кашу, и слушаю мамулины причитания в динамик.

Рабочий день подходит к концу. Верхушки деревьев, оплетенных проводами подсветки, молитвенно клонятся, смиряясь перед стихией. Мусор, обломки веток, пакеты взвиваются от порывов ветра и оседают в канаву вдоль широкой четырехполосной дороги. Люди в разноцветных куртках походят на ползающих муравьев. Добротное панорамное окно скрывает звуки улицы, тишину моего убежища нарушает лишь ветер, тонко посвистывающий через щели.

Но через мгновение в идиллию тишины и спокойствия врывается оглушительный звук рабочего телефона.

– Пока, мам, – вздрагиваю я и даю отбой. – Слушаю, – отвечаю в рабочий телефон, слегка прокашлявшись.

– Любовь Петровна, юрист консалтингового агентства привез документацию. Оно числится у вас на обслуживании.

– Хм, пускай поднимается, – бросаю взгляд на наручные часики. Сегодня заниматься этим я точно не буду!

– Он просит вас спуститься.

– Буду через минуту.

Неторопливо иду к лифту и спускаюсь в холл. Металлические двери распахиваются… Мелькающим калейдоскопом перед глазами проносятся яркие кадры: охранник в зеленой форме, молодой парнишка в красном пуховике, пытающийся уместить папку с документами в рюкзак, грузная дама в длинной норковой шубе, щебечущая по телефону. И он… Боголюбов. В джинсах и вязаном свитере, с влажной от дождя рыжей челкой. Смотрит прямо на меня… В его глазах столько сожаления и страха, сколько в моих – недоумения. Руки наливаются тяжестью под его обжигающим взглядом, я словно уменьшаюсь в размерах и врастаю в мраморный пол. Чертов супердоктор, зачем он пришел? Хочу провалиться под землю, сбежать! Я бросаю обреченный взгляд на блестящие двери лифта. «Ну давай же, открывайся!»

Бесполезно. Лифт замирает где-то на верхних этажах, останавливается, впуская толпу смеющихся пассажиров. Я не знаю, чего жду: самое время развернуться и убежать в свой кабинет по лестнице и спрятаться в маленьком, безопасном мире.

Взгляд, запах. Все разом ударяет в меня, стоит Боголюбову оторваться от пола и сделать шаг. Моя жалкая попытка к бегству мгновенно пресекается.

Ноздрей касается аромат чистого мужского тела, знакомого пряно-цитрусового парфюма и цветов – темно-красных роз на высоком стебле. Вздрагиваю от прикосновения его горячей ладони к плечу и тягучей, взволнованной, как морской шторм, интонации:

– Прости меня.