– Мир Михалыч, – негромко произносит Таисия Алексеевна. – У Васильевой из четырнадцатой судороги после наркоза.
– Черт! Переводим в реанимацию. И консультацию психиатра cito! Очевидно, сказывается резкая отмена противосудорожных препаратов – у пациентки эпилепсия.
Я быстро пишу назначение о переводе, улавливая мельком движение стрелок наручных часов. Я задержался на работе… Снова. Задерживаюсь в большинстве случаев, умело совмещая в характере ответственность за пациентов и пофигизм ко всем остальным.
– Приятного вечера, Мир Михалыч! Ох и пахнет от вас… Сердцеед вы наш, – елейным голоском протягивает Зинаида Львовна. Она походит на дедушку Алиски Рябининой, Никиту Сергеевича, только в женском обличье.
– Баб Зин, идите-ка проверьте у послеоперационных пациентов температуру!
«Пехота» сдается без боя, а вот «тяжелая артиллерия»… Диана пропускает медсестер и закрывает дверь изнутри. Я одариваю ее глуповатой улыбкой и распахиваю створки шкафа. Набрасываю пальто и надеваю ботинки, мысленно проклиная себя за беспечность в отношении девушки.
– Не помню, чтобы ты раньше платил за секс, – в голосе Дианы отчетливо слышатся нотки отвращения. Она обнимает озябшие плечи, нервно поглаживая их через ткань медицинской пижамы.
– Не платил.
– А что тогда? Ухаживаешь за кем-то? И кто она?
– Не важно. Диана, послушай…
– Не ты ли мне говорил, что не заводишь отношений? Не встречаешься. Не женишься. Только трахаешься… – последнее предложение походит на змеиное шипение. Мне хочется покончить с допросом.
– Я разве должен давать отчет? – льдинки в голосе мгновенно остужают ее.
– Нет, извини, – выдавливает Диана и бессильно опускает руки.
– Диана, я очень виноват перед тобой. Но я же извинился. Мне казалось, мы…
– Забудь, – уголки ее губ вздрагивают в подобии улыбки. – Наверное, тяжелый день сказывается, – девушка взмахивает руками, отгоняя невидимых мошек. – Приятного вечера.
Я медлю на входе в банк. Срывающиеся ледяные снежинки охлаждают разгоряченную кожу и оседают на упругих бутонах тончайшим слоем изморози.
Решаю обезопасить Любу от моих похотливых бесов и выманиваю ее в холл. Все-таки я пришел извиниться. Сам не знаю, как байка про консалтинговую фирму приходит мне в голову, но она срабатывает на все сто. В обмен на убедительный тон и проявленную в телефонном разговоре настойчивость усатый охранник получает вознаграждение.
Из блестящих дверей лифта высыпают хлыщи в деловых костюмах, толстяк в мятом пальто, прижимающий кожаный портфель к груди, а затем появляется она… Маленькая даже на высоких каблуках, в строгой черной юбке до колен и зеленой блузке, Люба сразу замечает меня. Не выдерживает направленного на нее прямого взгляда и отворачивается, словно обдумывая шаги к отступлению.
А я не могу отвернуться. И тем более позволить ей сбежать.
Приближаюсь и, слегка коснувшись ее плеча пальцами, произношу: