– Ты прав, мне все равно. Такие, как ты, не меняются.
– Что, прости?
Черт, отчего же ее слова так задевают? Злят? Меня, свободного во всех отношениях человека, равнодушного к чужому мнению? Раздражают ее цепкие руки на моей груди, неприятный запах, губы – не такие пухлые и подвижные, как у той, которая недавно пылко отдавалась мне. В затуманенный алкоголем мозг врывается воспоминание о Любе. Не к месту обжигающими, болезненными всполохами мелькают в мыслях картинки: вот, чужие руки ласкают ее обнаженную спину, перемещаются на бедра, жадно раскрывая их для себя, берут ее, снова и снова…
Я не верю, что она такая с другими: настоящая, искренняя в своих порывах, влекущая к себе, как свет маяка. Только со мной! Со мной, для меня. Я… У меня нет права ее хотеть, пачкать собой… Нет права портить ей жизнь своим мимолетным капризом. Вот она правда – смешная и горькая одновременно. Я бы мог вернуться в настоящую жизнь из своего параллельного мира, но надо ли?
– Ты не создан для отношений, Боголюбов, – выпуская облачко сизого дыма, повторяет Марианна. – Поедем к тебе.
На входе в клуб многолюдно, но взгляд девушки вычленяет из толпы Никиту. Он машет рукой, пряча айфон в карман джинсов жестом, полным раздражения: скорее всего, женушка в очередной раз вынесла ему мозг.
Никита видный мужик во всех смыслах, и в глазах Марианны тлеющим угольком вспыхивает вожделение. Бросаю на нее короткий взгляд, но его достаточно, чтобы заметить: Марианне все равно, с кем из нас двоих ехать.
«Откажись от подделки, почувствуй оригинал…»
Я и есть подделка, живущая в пластмассовом мире. И я сам выбрал в нем жить. Быть одним из одинаковых безликих манекенов.
– Извини, детка, не сегодня.
Я жму Нику руку и коротко прощаюсь с девушками, позабыв их лица уже через секунду. Протискиваюсь сквозь толпу к ожидающему такси, на ходу поддаваясь странному, сильному порыву: звоню Рябинину, своему давнему другу детства…
Воспоминания походят на жучка-короеда – ненасытные, они превращают мозг в труху. Не сразу замечаю приближающийся к машине силуэт.
– Эй! – вздрагиваю от настойчивого стука в боковое стекло.
Лицо курьера выражает крайнюю степень озабоченности и недовольства. Я опускаю стекло, чтобы услышать от него то, что и так вижу своими глазами: не приняла…
– Не взяла, – тощий парнишка неуклюже сжимает в руках букет белых роз. Падающие с неба снежинки покрывают бутоны и крупные листья тончайшим слоем. – И записку не прочитала. Сказала, цветы выбросить, – добавляет зачем-то.
Я молча сую ему в ладонь причитающееся вознаграждение, стараясь спрятать под равнодушной маской клокочущее внутри негодование.
Включаю фары, пристегиваюсь.
– Так что с цветами делать? – жалостливым тоном произносит он.
Я указываю ему направление к мусорным бакам легким кивком головы.
– Выбросить, – давлю на газ и уезжаю с парковки банка…