— Да ерунда, — парень небрежно махнул рукой и достал из кармана ярко-красное яблоко. — Хочешь? Последнее осталось.

— Спасибо. Не ерунда, что произошло? Говори сейчас же!

Я очень старалась, чтобы голос звучал хрипло и жестко, как у мужчины. Кажется, Донни проникся и, смущенно втянув голову в плечи, сознался:

— Это меня стражник за незаконную торговлю. Яблоками торговал у западных ворот, вот. Говорю ж, последнее! — подкинул яблоко в руках и сунул обратно в карман.

— А откуда ты взял яблоки? — зашевелилось во мне нехорошее предчувствие.

— Где взял, там больше нету. Зато аж три дихрама заработал!

— Только не говори, что украл. Тебе же могут отрезать руку!

И я при всем желании не буду смотреть спокойно на то, как ребенка лишают будущего. Да, хулигана, вора и раба наемника, но он все равно еще мальчишка. В конце концов, сколько раз будучи маленькими мы с Дексом бегали вместе с деревенскими детишками в чужие сады и воровали яблоки? Никаких рук не хватит.

— Я мужчина, а значит, начнут с пальцев, — гордо заявил паренек. — И это если поймают. А меня не поймают, если ты не выдашь.

— И не подумаю. Пошли ко мне, обработаю твои раны целебным составом.

Донни не успел ответить, как над площадью разнесся звон колокола. Я не видела, что происходит и никак не могла разобрать откуда этот громкий до боли в ушах звук. Зато горожане поняли сразу и устремились в центр площади, как раз к тому возвышению, вокруг которого и стояли лотки с товарами.

— Ого, смотри! Вора ведут! Пошли скорее! — Донни схватил меня за рукав и потянул в центр площади вслед за оживившимися зеваками.

— Не понимаю, что интересного в отрубании рук! — вырвалась из удивительно крепкой хватки уже рядом с местом для наказания.

По ступенькам на круглый постамент как раз медленно поднимался грузный мужчина в длинной черной мантии, следом за ним шел огромных размеров палач с топором в руках и высоким нем подмышкой, а за ним вели подсудимо…подсудимую. Маленькую испуганную конопатую девочку, которая несколько часов назад столкнулась с Геком. Точно, у нее была корзина с яблоками.

— Ар дари Ин На, дочь дари Рон Та, обвиняется в краже товаров у своего хозяина. Сегодня ею была вероломно украдена корзина яблок. Суд Халифата считает, что такое поведение недостойно женщины и приговаривает ар дари Ин На к наказанию через отсечение кисти правой руки. Мать правосудию не препятствует.

Я и еще несколько десятков любопытных глянули на стоящую у ступеней женщину. Невысокая, смуглая и черноглазая, в темном платке, она стояла с открытым лицом, значит, вдова или женщина, которая по каким-то причинам живет без мужа. Насколько я знала, не самый уважаемый класс женщин в халифате. Её лицо не застыло восковой маской, не выражая ровным счетом ничего. За её черную юбку в пол цеплялось еще трое детей: два мальчугана лет шести и трехлетняя малышка, такая же конопатая как старшая сестра. Если сыновья были похожи на мать, то дочери…

Меня осенило. За эту женщину и эту девочку никто не заступится. Ведь судя по внешности, она предала Халифат и спуталась с врагом. Чуть рыжеватые волосы, светлая кожа и веснушки — южный Континент. Отца, скорее всего, или казнили, когда союзная армия пошла войной на Халифат, или он сам сбежал, почуяв неладное.

Сердце сжалось до боли. Я не знала, что делать, но должна была сделать хоть что-нибудь. Как раз в этот момент услышала слова Донни:

— А вот она попалась.

Картинка в голове сложилась. Девочка ничего не крала, на неё просто повесили эту кражу, ведь заступников нет. Теперь она останется без руки, а её семья должна будет возместить ущерб нанимателю или, как они сказали, хозяину.