Девочка, услышав приговор, побледнела так сильно, что веснушки на лице стали еще заметнее. Но и дернуться не посмела, спасибо воспитанию матери из халифата. Никто не попытался их защитить. Толпа ждала зрелища, им было плевать на то, что будет с девочкой дальше. Меня замутило, отвращение подкатило к горлу. Отвращение не только к окружающим, но и к самой себе. Какого дохлого дракона я тут стою и ничего не делаю?

Я обещала Тони, но сейчас не могу иначе. В конце концов, рядом со мной настоящий вор, которому просто отрубят палец, а если повезет — за Донни еще и хозяин заступится. Девочка же пострадает ни за что, просто из-за идиотских традиций халифата. Да, я считаю традиции, которые диктуют отрубать руки детям, идиотскими. Какие бы сказки мне Тони не рассказывал про чудесный халифат, которого я ни разу не видела.

Все мое недовольство традициями, этими темными и безжалостными людьми, в момент достигло своего пика. Наверное, поэтому, когда девочка положила дрожащую руку на подставленный палачом пень, я сделала то, что сделала…

— Стойте! Она же ребенок! — выбежала вперед и выкрикнула изо всех сил, наивно стараясь, чтобы голос звучал пониже. — И ни в чем не виновата. Настоящий вор он!

Обернулась, чтобы ткнуть пальцем в Донни, но мальчишка уже скрылся в толпе людей.

Я стояла перед десятком удивленных глаз и чувствовала себя полной идиоткой.

— Иностранец, ты посмел сомневаться в священном суде Халифата? — взвыл мужчина, который зачитывал приговор.

От его спокойствия и умиротворения не осталось и следа: широкое лицо раздулось и щеки, кажется, увеличились раза в два, а и без того полные губы надулись, как у обиженного ребенка. Я бы пошутила, что он сейчас лопнет от гнева, но вместо этого получила болезненный, раздирающий тонкую рубашку и обжигающий кожу, удар хлыстом.

Кто-то в толпе вскрикнул, а я сжала зубы и попыталась прикрыть обнажившуюся грудь, которую забыла перемотать после принятия ванны…

— Женщина…

— Сумасшедшая…

— В мужской одежде…

— Ей конец…

Слышалось со всех концов, а я понимала, что испортила всё. Не спасла девочку. Подставила Тони. Погубила себя.

И теперь мне никто не поможет.