Шеварднадзе также просил, и Шульц дал ему заверения в том, что наращивание американского военного присутствия в Персидском заливе связано с кризисом и не будет постоянным. Наконец, Шеварднадзе также указал, что Советский Союз теперь готов быть более откровенным в гуманитарных вопросах и вопросах прав человека. После многолетних споров по поводу удовлетворения американских запросов по отдельным делам, Шеварднадзе теперь взял инициативу в свои руки: "Дайте мне ваши списки".
Всего через несколько дней после визита Шеварднадзе президент Рейган выступил на Генеральной Ассамблее ООН. Помимо утверждения, что "СОИ значительно расширила перспективы реального сокращения вооружений", Рейган долго бичевал Советский Союз за "продолжающуюся советскую оккупацию Афганистана.... Нет никакого оправдания для продления жестокой войны или поддержки режима, дни которого явно сочтены". Он напомнил, что призывал Советы назначить дату вывода войск, и дал "обещание", что как только Советский Союз продемонстрирует готовность к подлинному политическому урегулированию, Соединенные Штаты "будут готовы помочь".
Это публичное давление на Горбачева по Афганистану, хотя, конечно, и соответствовало давней американской политике, могло быть воспринято в Москве только как удар ниже пояса. За пять дней до этого Шеварднадзе конфиденциально сообщил Шульцу о решении Советского Союза вывести все свои войска из Афганистана. Шульц уважал это доверие, держа информацию в секрете, но он, конечно, сообщил ее президенту Рейгану. Теперь в Москве казалось, что Рейган без необходимости пинает Советский Союз на пути к отступлению и ставит себе в заслугу его решение.
Советский Союз сотрудничал в принятии резолюции 598 Генеральной Ассамблеи ООН по урегулированию ирано-иракской войны, но публично критиковал участие американского флота в Персидском заливе, что президент Рейган с раздражением отметил в своем выступлении в ООН.
Американские и советские правительственные чиновники уже некоторое время обсуждали между собой идею встречи министров обороны соответствующих стран, чтобы вновь подхватить идею, впервые опробованную в ходе параллельной встречи на саммите в Вене в 1979 году. 22 сентября министр обороны Вайнбергер направил письмо министру обороны Дмитрию Язову с приглашением посетить Вашингтон для обсуждения "широкого круга вопросов". Генерал Язов ответил 30 сентября предложением встретиться в Женеве на запланированной сессии совместной Постоянной консультативной комиссии по вопросам договора о контроле над вооружениями. Вайнбергеру не понравился ни форум, ни идея быть втянутым в обсуждение интерпретации Договора по ПРО, поэтому в то время из этой общей идеи ничего не вышло, хотя вскоре он вернулся. Вскоре после этого Вайнбергер решил уйти на пенсию, и его заменил Фрэнк Карлуччи.
В другой сфере Советский Союз опередил Соединенные Штаты в демонстрации поддержки Организации Объединенных Наций, пообещав 15 октября, отменив многолетнюю практику, выплатить всю задолженность в размере 197 миллионов долларов, включая поддержку миротворческих действий, которые он не поддерживал. Соединенные Штаты остались главным отстающим в выплате причитающихся им средств организации ООН.
Госсекретарь Шульц в сопровождении советника по национальной безопасности Карлуччи (к тому времени назначенного министром обороны, но этот факт еще не был обнародован) прибыл в Москву вечером 21 октября для двух переговоров, которые должны были завершить подготовку к саммиту. Его сопровождала большая делегация экспертов, и было создано восемь рабочих групп для рассмотрения широкого круга вопросов, которые планировалось включить в повестку дня саммита. Советская сторона стремилась не только продвинуться вперед в работе над почти завершенным проектом договора INF и менее завершенным договором СНВ о сокращении стратегических вооружений, но и договориться о дальнейшем ограничении испытаний ядерного оружия. В первый день переговоры с Шеварднадзе прошли довольно гладко, но когда 23 октября Шульц встретился с Горбачевым, он столкнулся с неожиданным препятствием.
Горбачев вернулся к теме, что стратегические наступательные вооружения и оружие в космосе являются центральной проблемой, коренной проблемой, стоящей перед Советским Союзом и Соединенными Штатами. Он вновь попытался увязать десятилетний период строгого соблюдения Договора по ПРО, "как мы его толковали и соблюдали до 1983 года", с сокращением стратегических сил, с подпотолками, как того добивались Соединенные Штаты. Несмотря на несколько меньшие ограничения в отношении испытаний ПРО, чем формула Рейкьявика, по сути, предложение было таким же. Таким же был и ответ США, как быстро стало ясно Шульцу. Горбачев был готов отступить на шаг: вместо того, чтобы настаивать на полном соглашении по стратегическим и космическим вооружениям до саммита, он предложил, чтобы соглашение по крайней мере по "ключевым положениям" по стратегическим и космическим вооружениям было завершено к моменту подписания Рейганом и им самим на саммите.
Шульц не мог согласиться с этим, и впервые, предполагая, что встреча на высшем уровне может не состояться, он отметил, что практически завершенный Договор о INF, конечно, может быть подписан не двумя президентами, а другими. Затем Горбачев отступил на достаточное расстояние, чтобы отметить, что он не говорил, что не поедет в Вашингтон, а только сказал, что должен быть достаточный прогресс, чтобы оправдать встречу. Он намекнул, что только Договор о INF не является достаточным основанием, поскольку он не предложил дату встречи на высшем уровне. В заключение он сказал: "Обеим сторонам необходимо подумать. Прояснить, что нужно сделать". Он также отметил, что будет отчитываться перед советским руководством, а Шульц должен отчитываться перед президентом.
В ходе их разногласий по поводу взаимосвязи между сокращением стратегических вооружений и соблюдением Договора по ПРО, ограничивающего СОИ, Горбачев неожиданно выступил с резкой жалобой по совершенно новому, не связанному с этим вопросу: Американские обвинения в советских подрывных "активных мерах" и дезинформации. Он размахивал копией недавно опубликованного доклада Госдепартамента, которого Шульц никогда не видел. Не будучи знакомым с докладом, Шульц защищал его в общих чертах, но он перешел в наступление с другими своими обвинениями, в частности, жалуясь на инцидент с КАЛ 1983 года, а также на советскую кампанию дезинформации, утверждающую, что США несут ответственность за разработку и распространение вируса СПИДа (о чем говорилось в докладе). В целом, этот ожесточенный обмен мнениями не принес пользы ни одной из сторон. Только позже стало ясно, почему Горбачев был так сильно взвинчен и находился в таком боевом настроении.
Шульц вернулся в Вашингтон (с остановкой по пути в НАТО в Брюсселе) с нерешенным вопросом о будущем саммита и состоянием корабля отношений в беспорядке. Шульц постарался как можно лучше изобразить "конструктивный" характер обмена мнениями и свои надежды на необходимый дальнейший прогресс, но оставалось ясно, что неожиданная вспышка по старому вопросу о космическом оружии помешала ожидаемому соглашению о дате саммита.
Только через неделю стало известно, что накануне визита Шульца, 21 октября, на пленуме ЦК произошел серьезный политический конфликт. Хотя самому Горбачеву не было брошено прямого вызова, возглавляемое им коллективное руководство разлетелось на части. Самый ярый бывший, полезный Горбачеву как разведчик и наводчик, Борис Ельцин, начал яростную атаку на ведущего консерватора второго ранга в Политбюро Егора Лигачева. Единственным кадровым изменением на пленуме стала отставка консерватора Гейдара Алиева, но очевидно, что дни Ельцина были сочтены. Горбачев, хотел он того или нет (и после 21 октября, что было уже неясно), пришлось резко наказать его. 11 ноября Ельцин был снят с поста московского партийного руководителя, а 18 февраля 1988 года он был исключен из числа кандидатов в члены Политбюро. Горбачев потерял Ельцина "слева" и, следовательно, потерял свое предпочтительное положение в центре, балансируя между либералами и консерваторами. Теперь Горбачев столкнулся с консе1ваторами, и они ставили под сомнение его неоднократные уступки и компромиссы ради соглашений с американцами, которые в опухоли игнорировали советские интересы.
С момента первой встречи на высшем уровне в Женеве Горбачев пытался преодолеть упорную фиксацию Рейгана на инициативе стратегической обороны с непредсказуемым оружием в космосе, которая угрожала подорвать не только любое соглашение о сокращении стратегических вооружений, но даже стратегическое равновесие и взаимное сдерживание. В течение нескольких месяцев после того, как он признал необходимость проведения переговоров по отдельному соглашению по INF, он также пытался получить хотя бы ключевые положения по стратегическим вооружениям и космическому оружию. Но даже это оказалось не под силу.
Рейган отреагировал с предсказуемой невозмутимостью. Хотя, вероятно, в какой-то степени он был возмущен или, по крайней мере, раздражен, он занял позицию, что он готов к встрече на высшем уровне, если Горбачев будет готов, но сказал: "Встреча на высшем уровне не является предварительным условием для достижения прогресса по текущей повестке дня".
Реакцией Запада на фиаско в Москве было всеобщее разочарование, причем вина возлагалась не на Рейгана, а на Горбачева за то, что он перегнул палку, тем более что несколькими месяцами ранее он уступил в заключении отдельного соглашения по INF. Более того, Горбачев видел ценность не только в соглашении по INF как легитимации контроля над вооружениями, но и во встрече на высшем уровне с Рейганом, где они могли бы еще раз попробовать обсудить космическое оружие и попытаться продвинуть отношения вперед другими способами. Очевидно, ему удалось убедить своих коллег в руководстве
по крайней мере, идти вперед, как планировалось ранее. Спустя всего три дня после отказа от назначения даты саммита, Горбачев уступил и отправил Шеварднадзе в Вашингтон.
Шеварднадзе прибыл в Вашингтон 30 октября с письмом от Горбачева и согласием назначить саммит на 7 декабря. Горбачев по-прежнему добивался ключевых положений по космосу и стратегическим вооружениям, но теперь он рассматривал их как предмет для обсуждения на саммите, а не как необходимое условие.
Переговоры по проверке пределов ядерных испытаний начались 9 ноября, а переговоры по соглашению о INF продолжались. 23-24 ноября Шульц и Шеварднадзе встретились в Женеве и решили большинство оставшихся вопросов по Договору о INF, хотя последние детали (например, могут ли американские инспекторы попасть в Восточную Германию не через Восточный Берлин) были решены только 5 декабря. Более значительный, реальный прогресс был достигнут по соглашению о стратегических наступательных вооружениях (СНВ) - чему способствовало то, что