На очередном пленуме ЦК 25-26 июня Горбачев еще больше укрепил свои политические позиции, продвинув трех своих сторонников в члены Политбюро (секретарей партии Александра Яковлева, Виктора Никонова и Николая Слюнькова) и уменьшив роль своего главного соперника Егора Лигачева. (Генерал Язов, который при назначении на пост министра обороны был лишь кандидатом в члены ЦК, теперь стал кандидатом в члены Политбюро, как и его предшественник). Но хотя авторитет Горбачева был повышен, его власть в смысле способности заставить что-то делать оставалась ограниченной. Проблемы радиотехнической трансформации огромной советской экономики, общества и государства казались ему непосильными, и, как он впервые открыто признал на январском пленуме, эти проблемы привели к настоящему кризису.
На фоне нарастающего кризиса внутри страны Горбачеву пришлось маневрировать, чтобы склонить Соединенные Штаты к соглашению о контроле над наркотиками и, таким образом, добиться политического прорыва к улучшению отношений. И эта задача тоже была непростой.
Рейган на два фронта
Несмотря на существенные различия в их ситуациях и целях, Рейган и Горбачев столкнулись с проблемами на внутреннем и внешнеполитическом фронтах.
Скандал с "Иран-контрас" продолжал разворачиваться и заставлял Рейгана выглядеть либо обманщиком, либо доверчивым, манипулятором или манипулируемым, сговорившимся или некомпетентным. Его личная популярность, всегда высокая, страдала. Изменения в его руководящем составе, хотя обычно и к лучшему, требовали новых корректировок, от которых лично Рейган оставался в стороне. В конце 1986 года советник по национальной безопасности вице-адмирал Джон Пойндекстер был заменен на Фрэнка Карлуччи, а в феврале 1987 года Дональд Риган сменил его на посту начальника управления по вопросам безопасности. Уильям Кейси, глубоко замешанный не только в "Иран-контре", но и в более широкой неконтролируемой тайной деятельности, был смертельно болен раком мозга и в начале марта был заменен на посту директора Центральной разведки директором ФБР Уильямом Вебстером. Патрик Бьюкенен присоединился к растущему потоку правых консерваторов-"рейгановцев", покидающих администрацию. В июне жестко настроенный Ричард Перл ушел из Министерства обороны в частную жизнь.
В январе Белый дом опубликовал документ на сорока одной странице под названием "Стратегия национальной безопасности США". Пронизанное мировоззрением холодной войны, обсуждение советской угрозы и целей советской политики могло быть написано в 1950-х годах, в самый разгар отношений. В этом докладе не было и намека на признание нового мышления Горбачева: "Москва стремится изменить существующую международную систему и установить советскую глобальную гегемонию. Эти долгосрочные советские цели составляют общую концептуальную основу советской внешней и оборонной политики". Отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом были названы "по существу враждебными". Советский Союз предпринял "беспрецедентное наращивание военного потенциала, представляющее постоянную угрозу для США и наших союзников", "для осуществления своей экспансионистской политики СССР увековечил внутриполитическую систему централизованного тоталитарного контроля" и занимался такими видами деятельности, как торговля с Западом.
"для получения экономических рычагов, технологий и иностранной валюты". Вопреки ранним усилиям разведывательного сообщества быть дискриминационным и точным, документ утверждал, что "доказательства связи между Советским Союзом и мировым терроризмом теперь убедительны", даже несмотря на то, что "Советы пытаются замаскировать такую поддержку, используя посредников" "Кубу, Северную Корею, Никарагуа, Сирию и Ливию, которые напрямую работают с радикальными террористами и повстанцами". Единственное изменение, приписываемое советской политике, заключается в том, что "Советский Союз в последние годы стал гораздо более изощренным в использовании инструментов национальной власти, таких как торговля, и в использовании "активных мер", такие как дезинформация. В целом, угроза была представлена таким образом, что создавалось впечатление, что Горбачев обманул президента Рейгана. Документ не оказал большого влияния на политику, но он, безусловно, продемонстрировал сохраняющееся влияние ультраконсервативных сил в администрации Рейгана.
Министр обороны США решил начать в январе и феврале новую кампанию по развертыванию SDI и "активизации" новой интерпретации Договора по ПРО, предложенной в октябре 1985 года. Одна из целей, возможно, заключалась в том, чтобы упреждающими действиями предотвратить крупное рассмотрение в Сенате нового толкования Договора по ПРО. На заседании Совета национальной безопасности (СНБ) 3 февраля Уайнбергер добивался немедленного принятия президентского решения о развертывании системы ПРО, частично обоснованного широким толкованием договора. Не только министр Шульц, но и адмирал Уильям Дж. Кроу, председатель Объединенного комитета начальников штабов, решительно возражали против этого. Эта идея была окончательно отложена после возмущения общественности и Конгресса и возражений со стороны европейских союзников, включая премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер, канцлера Западной Германии Гельмута Коля, генерального секретаря НАТО лорда Питера Каррингтона и других союзников, включая Японию и Канаду. Тем не менее, хотя попытка применить широкое толкование и принять решение о развертывании не удалась, тревожная склонность президента Рейгана к этим шагам была раскрыта благодаря публикации утечки стенограммы заседания СНБ в правую газету Washington Times.
Стенограмма заседания СНБ показывает, что президент Рейган отмахнулся от вопроса о Договоре по ПРО и советской реакции. После того, как Шульц заметил: "Трудно сказать, что сделают Советы... некоторые испытания требуют широкого толкования Договора по ПРО", Уайнбергер возразил: "Вам не следует обсуждать с Советами, что может быть запрещено, а что нет". Шульц утверждал: "следует посмотреть, что мы можем выяснить... а затем вести переговоры с Советским Союзом". В этот момент президент Рейган продемонстрировал свое нетерпение по поводу хитросплетений договорных ограничений и переговоров, препятствующих его SDI. Согласно просочившейся стенограмме, он сказал: "Почему бы нам просто не идти вперед, полагая, что это то, что мы делаем, и это правильно. ... Не спрашивайте Советы. Скажите им". Хотя Рейган отложил принятие решения о развертывании, хрупкость Договора по ПРО и контроль над вооружениями в целом были очевидны. Более фундаментально, этот эпизод показал, насколько непрочной была идея общей безопасности в США при администрации Рейгана, в отличие от отстаивания этой идеи Горбачевым и его растущей готовности действовать в соответствии с ней.
Хотя американская восприимчивость к предложению Горбачева о заключении соглашения по INF вернула некоторую перспективу соглашения о контроле над вооружениями, возникла другая проблема, которая быстро заняла главное место в американском внимании. Морской охранник, ранее работавший в посольстве США в Москве, сержант Клейтон Лонетри, признавший нарушения правил, был обвинен в шпионаже. Скандал, о котором стало известно в январе, быстро разросся; в марте был арестован еще один морпех, капрал Арнольд Брэйси, а в марте "Хво" обвинили в том, что он допускал советских агентов КГБ в посольство по ночам. Вскоре весь контингент из 78 морских пехотинцев в Москве был заменен. Возобновилось внимание к обвинениям, впервые выдвинутым в 1985 году, о прослушивании советскими спецслужбами нового здания посольства, которое еще только строилось.
Хотя стало ясно, что несколько морских пехотинцев нарушили инструкции о запрете братания с советскими женщинами, а Лонетри раскрыл некоторую конфиденциальную информацию, в конечном итоге было также установлено, что он и Брейси не допускали советских агентов в помещение, что недействительные "признания" были получены недопустимыми средствами, и что впечатление о массовом нарушении безопасности было несостоятельным. Но дело не утихало до реальных размеров в течение нескольких месяцев. Тем временем, произошел широкий общественный и конгрессный резонанс.22 Резолюция Сената, принятая семьюдесятью голосами, призвала Шульца не ехать в Москву на запланированную встречу с Шеварднадзе в апреле. Он все же поехал, пообещав энергично протестовать против советских действий. В Москве Шеварднадзе и сам Горбачев авторитетно отрицали, что советские агенты проникли в посольство - как, собственно, и полное американское расследование, проведенное позже.
23 Но с марта по май беспокойство по поводу советского шпионажа доминировало над отношениями в глазах американской общественности.
Советские лидеры сильно подозревали, что незначительная оплошность в постоянном соперничестве разведывательных служб была намеренно раздута до визита Шульца, чтобы помешать улучшению отношений. Были и другие тревожащие советские глаза действия американцев. В феврале по телевидению ABC был показан фильм "Америка", изображающий Соединенные Штаты под советской оккупацией. (Горбачев лично жаловался на это приглашенным в Совет по международным отношениям видным деятелям). 5 марта заместитель государственного секретаря Джон Уайтхед заявил, что Соединенные Штаты выступают против членства СССР в основных международных экономических институтах - Генеральном соглашении по тарифам и торговле (GAIT), Всемирном банке и Межнациональном валютном фонде. 9 марта Государственный департамент отказал советским профсоюзным деятелям в визах для участия в конференции, на которую они были приглашены, поскольку были коммунистами. Это был не новый вопрос, AFL-CIO выступала против любых отступлений от старого закона, но в этом и заключалась загвоздка - это был обычный бизнес времен холодной войны. 7 июля Госдепартамент заблокировал советское предложение о продаже услуг по запуску космических аппаратов. Тем временем, в инциденте, не похожем на вторжение в Черное море в марте 1986 года, атомный крейсер USS Arkansas намеренно (17 и 21 мая) вошел в советские территориальные воды у берегов Камчатки в Тихом океане, недалеко от главной советской военно-морской базы в Петропавловске.
Президент Рейган также продолжал постоянные нападки на советскую политику в Афганистане и Никарагуа и вновь выдвинул обвинения в несоблюдении Советским Союзом прошлых соглашений по контролю над вооружениями.
Хотя Горбачев, Шеварднадзе и другие члены советского руководства обиделись на эту жесткую линию и, возможно, увидели более враждебный характер таких событий, чем предполагалось, они правильно поняли, что президент Рейган не отказывается от политики продолжения переговоров и развития отношений. Сам президент Рейган в своей речи о состоянии отношений с Советским Союзом в апреле дал это понять. Хотя он почти вскользь критиковал "недавние разоблачения советского шпионажа против посольства Соединенных Штатов" и то, что он по-прежнему считал угрозой от советской политики "глобального экспансионизма", проявившейся в Афганистане, Никарагуа, Анголе, Эфиопии и Камбодже, эти действия теперь изображались как уменьшающаяся угроза. "Если бы мне пришлось охарактеризовать американо-советские отношения одним словом, - сказал он, - это было бы продолжение. Нет больших поводов для волнения, нет больших поводов для тревоги. И, возможно, именно так следует характеризовать отношения со своими противниками".
Рейган призвал Советский Союз продвигаться вперед в достижении соглашения по INF, отметив, что проблема "систем меньшей дальности INF [SRINF] должна быть решена таким образом, чтобы защитить интересы безопасности союзников". В тот же день, по совпадению, Горбачев в Праге предложил решить проблему SRINF путем замораживания, а затем сокращения таких систем.
Когда Шульц встречался с Шеварднадзе, а затем с Горбачевым 13 и 14 апреля, он передал сообщение о том, что Соединенные Штаты должны иметь "право" сравняться с Советами в СРИНФ - категории, в которой Советский Союз имел около 160 оперативно развернутых ракетных пусковых установок. У Соединенных Штатов не было ни одной. Горбачев не хотел договора, который повлечет за собой более значительное сокращение советских систем INF и одновременно санкционирует наращивание американских ракет SRINF. Но в соответствии с целью максимального сокращения всех ядерных систем, которую он четко обозначил в своей речи в январе 1986 года, Горбачев теперь предложил решение - хорошо, Соединенные Штаты могут сравняться с Советским Союзом, но Советский Союз сведется к нулю по СРИНФ - то есть, еще один ноль по ракетам в Европе, "двойной ноль", INF и СРИНФ. Шульц не мог согласиться на это, казалось бы, очень щедрое предложение из-за чувствительности союзников к таким системам, но он также вряд ли мог возразить против этого предложения, и он остался в незавидном положении, повторяя, что Соединенные Штаты должны иметь право наращивать свои силы, чтобы сравняться с советским уровнем.