Просьбы и пожелания разрастались подобно снежному кому, Фауст потерял им счет.

Но вот он вышел на середину зала.

– Великий король великой Франции! Сейчас я представлю вам героев Троянской войны, о которых нам поведал Гомер. Но я вас заклинаю, всех присутствующих: берегитесь подходить к ним близко и коснуться их, даже и кончиком пальцев. Случится непоправимая беда! А теперь, дайте дорогу, господа, дорогу, станьте вон туда, за колонны!

Придворные покорно расступились, освобождая проход в середине торжества, самые боязливые подперли спинами стены. Король Франциск сел в кресло, стоящее на возвышении. Полилась невесть откуда невидимая музыка – игрался торжественный марш.

Сами распахнулись настежь двери по обе стороны бального зала, и в него быстрыми шагами вбежал молодой воин в латах, нагрудных доспехах и пернатом шлеме. Был он высок ростом, могучего телосложения. Остановившись в середине площадки, древний воин поднял великолепный щит, укрылся им, и угрожающе взметнулась вверх рука с острым мечом. Загорелое лицо полыхало гневом.

– Славные зрители, вы видите перед собой прославленного быстроногого Ахилла, – только и успел произнести Фауст, герой стремительно скрылся в противоположных дверях, растворился, как соль в воде.

Вослед убежавшему Ахиллу медленно вошел юноша, стройный и прекрасными чертами лица, темнокудрый, с тигровой шкурой, небрежно брошенной на плечи. Величественно, с гордо поднятой головой проходил он по залу, дамы восхищенно шептали:

– Перед вами Парис, сын Приама, последнего царя Трои, – громко возвестил Фауст.

Пройдя залу, Парис удалился за дверь. Вошел человек, одетых в старые грязные лохмотья, с лицом кирпичного цвета, настолько оно было обожжено палящим солнцем, огрубевщим от морской соленой воды и порывистого ветра. Остатки весла, которые человек держал в руках, говорили о пережитых им испытаниях.

– А теперь вы видите царя Одиссея. Вот он перед вами, в таком облачении, худом изможденном виде, когда его выбросили волны на берег далекого неизвестного острова.

– Конечно, все это интересно, даже весьма забавно, – воскликнул Франциск, – но я не вижу Прекрасной Елены. Где она? Я устал ждать!

– Не волнуйтесь, государь, всем свое время. А вот оно подошло и для Елены. Сейчас вы увидите самую красивую женщину на земле – Елену Троянскую. Однажды Парис случайно увидел ее, загорелся любовью к этой наипрекраснейшей женщине, похитил у законного супруга, царя Спарты Менелая, а затем увез на корабле за море, в свой родной город Трою. Гневом на обидчика, совершившего такое святотатство, возгорелось сердце Менелая. Объявил он войну Трое не на жизнь, а на смерть, и призвал под свое знамя других греческих царей и полководцев.

– Право, Фауст, вы уже утомили меня, словно я студент и слушаю ученую лекцию в стенах Сорбонского университета. – Пора кончать словоблудие, маг. Начинайте показ!

– Минуту выдержки, наберитесь терпения, государь. Воинствующие греки на тысяче кораблях приплыла к тому берегу, на вершине которого возвышались белые стены Трои. Десять лет длилась осада города, но вот ворвались греки путем обмана в Трою, и запылал город в огне свирепом, и погиб царь, мудрый старец Приам, и погибли все пятьдесят его сыновей. Отравленной стрелой пронзил Парис пятку Ахилла, но и сам пал от стрелы, пущенной Агамемномом. Перед вами предстанет Елена в минуту печального размышления о своей судьбе: она стала наложницей Агамемнома. Освободите дорогу, но еще раз предупреждаю вас: остерегайтесь дотронуться до Елены.

Прекратились последние шептания, замолк удивленный зал. Все взоры дам и кавалеров пристально смотрели на дверь

И вот в зал вошла, нет, скорее вплыла, как лебедица по чистой воде, неотразимой красоты величественная женщина. Высокий матовый, натянутый как пергамент тончайшей выработки, лоб покрывали нежными завитками золотые волосы, сродни светлым лепесткам гиацинта. Изящные женские плечи прикрывала пурпурная мантия, из – под нее струится складками белый хитон. Большие, напоенные лазоревой синевой глаза этой сказочной женщины были неподвижны и печальны. Словно она никого не видела, словно перед ней простирались прозрачные стены.

– Вот это да! Молва о красоте этой женщины не лгала! Она – само божество, само совершенство! – вскричал король, вскочил на ноги, едва не опрокинув кресло от переполнявшего его возбуждения.

– И это Прекрасная Елена? – словно куры на насесте, закудахтали злыми завистливыми языками придворные дамы. – Да она даже не затянута в корсет, никакого приличия. А какая широкая талия! Бог ты мой, как у старой прачки!

– Государь, государь, взгляните, какая большая нога, как у сивой кобылицы, – ехидно рассмеялась Диана. —А такая маленькая головка, как у птички – невелички…

Но король был потрясен красотой Елены, он не слушал гнусного голоса Дианы.