– Позвольте высказаться, доктор, на прямоту. Вы таскаете меня за собой, как дамскую собачку на привязи. И далась вам эта Елена! По мне, так любая простейшая ведьма милее. Ох горемыка я и служба моя горькая, просто иногда хочется вернуться в свою адскую мастерскую и навсегда забыть вас, людей. Вечно вы недовольны, вечно вам чего – то не хватает! И почему не жить просто, без суеты, без выдумок в виде смысла, ценностей, добра и красоты. Сами себе строите препятствия, а потом призываете нас, чертей, вам помочь. А перед этим, конечно, промоете нам все до одной косточки.
Вот и вынужден я, Мефистофель, тащиться за Фаустом. Я не могу позволить вам провалиться в
– Познание слепо и бескрыло, когда оно не ищет красоты, – сказал гомункул. – Да разве тебе это понять, хромой уродец! Никогда!
– Но ты, невысиженный цыпленок, молчи, пока твоя бутылка не разбилась бы и ты, мелкий и сморщенный, не вывалился на пол. А там, гляди, кто – то случайно наступит.
Фауст встал на место рулевого, взялся за штурвал. Корабль сам собою легко и плавно сошел со стапелей, подул ветер времени, наполнил паруса, и судно времени стремительно понеслось по небу.
Под ним проносились замки рыцарей и герцогов, вспыхивали пожары и кипели сражения. Одна картина менялась на другую. Вот старый заброшенный замок лежит в развалинах. Но вдруг упавшие стены сами стали подниматься, восставать из бушующего огня. Огонь внезапно гаснет – и замок стоит снова целым и невредимым. Грозен вид высоких и толстых башен. Но вот замка снова нет, только поле, в котором гуляет свободный ветер, а каменщики закладывают основание здания.
Белеют мертвые кости на заросшем поле, и вдруг скелеты, как по таинственной команде, поднимаются и превращаются в живых воинов. Идет сражение, поле битвы в дыму и огне, враги рядом, рукой достают друг друга. Проходит мгновение – и вот воины уходят с поля боя в разные стороны, туда, где ждут их дома. Садятся за домашний стол и начинают пировать, льется в кубки вино.
– О если б так заканчивались все сегодняшние битвы! – вырвалось у Фауста.
Корабль спустился вниз и остановился посреди какого – то города.
Город весь был в огне, пламя пожара вырывалось из каждого дома. Как подкошенные, падали дома, раздавались вопли погибающих в чреве пожара.
Перед пока еще целым и невредимым каменным храмом метались с воплями и криками женщины. Падали на колени, молили о пощаде, вскакивали, царапая себе лицо ногтями. Били неистово в грудь.
И только одна стояла неподвижно на мраморных ступенях.
– Будь ты трижды проклята, Елена! – кричали женщины. – Ты виновница всего! Это ты погубила нашу Трою! Кто вернет нам наших убитых мужей? Горе, горе!
Ворвались на площадь вдруг воины с мечами и копьями, был они злые и яростные.
– А вот и царица Елена! – крикнул один из них. – Хватаем ее. Жрецы требуют крови Елены, хотят принести ее в жертву богам.
Фауст не стал ждать, когда воины подбегут к Елене, приблизился к ней, поднял ее на руки и исчезли они из глаз, так что воины и опомниться не успели.
Фауст не шевелился, у него на плече в беспамятстве лежала голова Елены. Волшебный корабль времени плыл в безжизненной сфере небес, только оставляя за собой одно за другим светила. Но вот корабль неожиданно замер на месте. Обвисли снова его паруса. Корабль вернулся туда, откуда поднял паруса – в Виттенберг.
– Как я оказалась на твоем корабле, незнакомый чужеземец? Куда ты привез меня?
– Туда, где твои убийцы тебя не отыщут, – ответил радостно Фауст. – Я спас для человечества твою красоту, царица Спарты.
– Признаюсь, мне все это время было не по себе! Кажется, я даже струхнул, – проворчал Мефистофель. – И заметь, Фауст, как верно я тебе служу: призывал все силы преисподней, чтобы не сломался наш корабль, чтобы не попали мы в плен! А – а! Но все благополучно устроилось, а значит, мое адское явление теперь отдохнет. Бр – бр! Это я свое копытцо погладил. Теперь можете, доктор, разговаривать со спасенной царицей по – гречески сколько уша пожелает.