И стала Елена Прекрасная с этого дня жить в доме Фауста. Художники с мольбертами, красками и кистями толпились перед домом, ожидая своей очереди рисовать ее портрет. Ваятели изыскивали самый благородный мрамор, чтоб навечно запечатлеть эту непревзойденную красоту.
Елена была мастерицей на все руки, особенно любила она ткать на кроснах прекрасный узор, мелодичные песни звучали часто в доме Фауста. Ее спаситель часто покидал дом и торопился на помощь людям.
Владел он силой волшебной остановить чумной мор и не опасался войти в зараженные жилища бедняков. А Мефистофель мельтешил у него под ногами, озорничал, по – мелкому исподтишка мешал доктору, принося семена чумы в соседний край, и чума вспыхивала вновь и вновь.
Как только Фауст прознавал, что должны казнить невинного, он немедля торопился ему помочь. У палача отламывалось топорище, рвалась веревка на виселице, гасло пламя жертвенного костра, а человек, ожидавший смерти, исчезал.
– Уж наверняка черт его унес, – в страхе крестились люди.
– А вот и клевета! – отфыркивался Мефистофель. – Напраслину возводите на черта, мне уже по ночам икается, сон стал терять. Уж ты погоди, доктор, пока я терплю, терплю, но знай, все меньше и меньше времени остается мне терпеть…
Несколько раз Мефистофелю своими кознями удавалось снова отправить на смерть спасенного. И все – таки Фауст не отступал, немало людей отвел он от казни. Особенно был он горд, если ему удавалось спасти сподвижников свободы и справедливости.
«Ради счастья людей» – возвещал он, в очередной раз похищая жертву с эшафота.
Годы шли…
И вот однажды Фауст, уже вновь постаревший, убеленный сединами, как обычно вечером сидел в своем кабинете и думал:
«Где ты, страна счастья? Неужели я никогда не увижу тебя? Был бы у меня волшебный рог, созвал бы я им всех людей, желающих построить эту страну! Эх, Фауст, Фауст, беда твоя в том, что ты слишком многое хотел совершить один…»
Вот они, золотые слова. Они в книге астролога
«В
Стук копыт прервал мысли ученого. Фауст оторвал глаза от книги – перед ним, злонамеренно улыбаясь, стоял Мефистофель. Не терпелось ему прибрать к рукам Фауста – с длинными острыми когтями они тянулись к нему. Как будто он был котом, а Фаусту отвел роль мыши, которую намеревался схватить.
– Ты считаешь, что время – ничто, Фауст? Что со старцем – временем можно шутки выделывать? Но просчитался ты, доктор! Вот и минули двадцать четыре года, минута в минуту. Теперь ты мой, иди сюда! – И Мефистофель развернул свиток пергамента. – Узнаешь свою подпись? Она начертана твоей кровью. Посмотри, кровь свежа, как будто вылита только вчера. Все эти годы я исправно служил тебе, выполнял все твои прихоти и забавы. Замотал ты меня, признаюсь, Фауст. Вот теперь отдышкой страдаю. Но подошел мой радостный час – пришла твоя очередь служить мне. Я не позволю, чтобы твой ум и твои знания служили пустой мечте – делать жизнь людей лучше. У меня ты будешь изобретать орудия убийства, одно страшнее другого. Да, да, Фауст, ты не ослышался – именно оружие смерти. Люди погрязли в алчности, лжи, в нечестивых замыслах. Планета переполнена злонамеренными, насквозь лицемерными людьми. Одни нечистоты от них. Пришло время навести порядок. Чума, землетрясение, война, голод – все полезно, все хорошо, все это нужно, пока род людской не будет стерт с лица земли.
– Мне, доктору Фаусту, ты придумал роль убийцы человечества? – вскричал в ужасе Фауст.
– Да полноте возмущаться, доктор! Только таким ты мне и нужен? А иначе – зачем бы ты мне сдался! Великий ум у тебя, нет такого у других людишек. Ты можешь придумывать такое, что мне, простому черту, даже и не приснится никогда, а тем более – не придет в голову. Я создам тебе первостатейную, не имеющей равной, лабораторию в жерле Этны. Слуг, могущественных адских чудовищ, у тебя будет столько сколько пожелаешь. Я потираю свои чертовские руки – вот работенка пойдет.
– Ты отвел мне роль раба, о демоническое зло? Мне? – негодующе произнес Фауст, медленно приподнимаясь с кресла и выпрямляясь в полный рост.
– Не надо эмоционально – нервных сцен устраивать, доктор! Да, так и есть, ты – мой раб, великий ученый, удивительный доброхот, непризнанный спаситель человечества! Вот так! Дерзновенный ум, неутомимая и бесцеремонная жажда познания привели тебя на дорогу адскую, предали в мои руки. Когда я сказал тебе, что твой ум дороже мне всех богатств земли. Собери вместе всех королей, император и царей – и я бы не променял тебя на них. Они сильны деньгами, армией, властью, но ты, Фауст, превосходишь любого из них – ты умеешь творить, создавать новое.
– Ты хочешь обескровить меня? – прервал монолог черта Фауст. Он вдруг стал расти, подниматься все выше и выше, как тень от дерева при закате солнца. Ты хочешь поместить меня в свой кромешный ад и ты считаешь, что мне в нем буде просторно и вольготно. О как ты наивен и глуп, дитя уродливое! Во мне умещаются и ад, и рай, и само небо, и вся земля, весь род людей и весь мир! А ты только незначительная и самая худшая часть этого мира. Не тебе владеть мною, из рода человека вышедшего!