Объявляю благодарность командованию и доблестным войскам, разгромившим гитлеровские войска на подступах к Сталинграду, прорвавшим блокаду Ленинграда и освободившим от немецких оккупантов города — Кантемировка, Беловодск, Морозовский, Миллерово, Старобельск, Котельниково, Зимовники, Элиста, Сальск, Моздок, Нальчик, Минеральные Воды, Пятигорск, Ставрополь, Армавир, Валуйки, Россошь, Острогожск, Великие Луки, Шлиссельбург, Воронеж и многие другие города и тысячи населенных пунктов...»
Как следует из текста приказа, Сталин назвал первым Юго-Западный фронт. И это не случайно. Войска Ватутина, без всякого преувеличения, проявили себя с наилучшей стороны. Внезапность, манёвр, смелость стали отличительными чертами действий частей и соединений фронта. Причём побеждать врага удавалось не столько за счёт превосходства в технике и людях, сколько за счёт накопленного опыта командиров и возросшего боевого мастерства сержантского и рядового состава. Безусловно, решающая роль в этих победах принадлежала Ватутину, чей почерк умелого вождения войск стал ещё увереннее, тверже и энергичнее. Тогда же с легкой руки Сталина Николая Федоровича стали называть «генералом наступления».
В упомянутом приказе был сделан важнейший вывод: оборона противника была взломана на широком фронте, что давало возможность советским войскам продолжать наступление. Так считал и Ватутин. После выхода войск Юго-Западного фронта в район Старобельска, Лисичанска, Ворошиловграда[42] у Николая Федоровича созрел замысел новой наступательной операции. 19 января он доложил её план в Москву. На следующий день операция была одобрена и получила кодовое название «Скачок».
Практически одновременно, 23 января, Сталин утвердил и план операции «Звезда» Воронежского фронта. Левым флангом соседний фронт должен был овладеть Харьковским промышленным районом, а правым — наступать в общем направлении на Касторное, Курск, уничтожить противостоящего противника и взять Курск.
Николай Федорович был полон оптимизма. Ничто не вызывало беспокойства. Вермахт серьёзно ослаблен, спешно отступает, резервы застряли в пути. Как говорится, сам Бог велел воспользоваться возможностью, чтобы освободить от захватчиков Донбасс, захватить основные переправы через Днепр у Запорожья и Днепропетровска... Ставка определила для фронта Ватутина следующие способы и задачи: «Армии Юго-Западного фронта, нанося главный удар с фронта Покровское, Старобельск на фронт Краматорская, Артёмовск и далее в направлении Сталино[43], Волноваха, Мариуполь, а также нанося мощный удар из района юго-западнее Каменска в направлении Сталино, отрезают всю группировку противника, находящуюся на территории Донбасса и в районе Ростова, окружают её и уничтожают, не допуская выхода её на запад и вывоза какого бы то ни было имущества». В соответствии с планом операции уже на седьмой день войска Ватутина должны были выйти в район Мариуполя. Одновременно намечалось силами подвижных фронтовых резервов захватить основные переправы через Днепр. Операция проводилась во взаимодействии с Южным фронтом, на который возлагалась задача наступать вдоль побережья Азовского моря.
Начавшееся 29 января наступление первоначально развивалось успешно. Вспарывая оборону немцев, войска фронта неудержимо устремились вперёд. Нипочём были даже непролазные снега, в которых вязли гусеницы танков. И вот уже позади десятки километров пройденного пути и множество освобожденных от захватчиков населенных пунктов Донбасса. Но чем быстрее двигались части и соединения, тем острее ощущалась нехватка боеприпасов и горючего. Разрыв между войсками и станциями снабжения в отдельных случаях превышал 200—300 километров. Доставлять грузы приходилось автотранспортом, но его не всегда хватало. Как свидетельствуют документы, в наличии имелось 1300 бортовых автомашин и 380 автоцистерн, которые могли взять лишь 900 тонн горючего вместо 2000 тонн, необходимых войскам. Одновременно фронт нуждался в боеприпасах и продовольствии.
Немцы же, откатываясь назад, наоборот, приблизились к своим базам снабжения. Более того, они приняли ряд срочных мер для того, чтобы любыми способами вернуть себе стратегическую инициативу, утерянную в жестоких сражениях под Сталинградом.
В район боевых действий немецкое командование перебросило из Франции и Германии свежие моторизованные дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», «Рейх», «Мёртвая голова», из группы армий «Центр» — мотопехотную дивизию «Великая Германия». Иными словами, здесь собралась вся увенчанная лаврами элита гитлеровских войск, не говоря уже о прибывших новых частях и соединениях. 12 февраля группа армий «Дон» была переименована в группу армий «Юг»: прежнее название утратило свой смысл — слишком далеко отогнали советские войска захватчиков от донских берегов. «Старый знакомый» Ватутина генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, а его оставили командовать переименованной группировкой, обосновался со своим штабом в Запорожье. Но и сюда уже доносились гулкие залпы пушек советских танков.
К середине февраля войска Ватутина освободили Красный Сулин, Ворошиловград и другие населенные пункты. Ещё раньше, 6 февраля, они овладели Балаклеей и Изюмом. 11 февраля 9-я гвардейская танковая бригада и 4-й гвардейский танковый Кантемировский корпус захватили важный дорожный узел Красноармейское и перерезали коммуникации гитлеровцев. Сильные бои разгорелись у Краснодона. На подступах к городу противник перешёл в яростную контратаку. При отражении её героически действовала батарея 116-го гвардейского артиллерийского полка гвардии лейтенанта Ивана Войтенко. На позиции артиллеристов двигалось более 20 танков. Атаки следовали одна за другой. Три дня продолжался поединок с фашистами. Гвардейцы сожгли 18 вражеских танков. Но и артиллеристы понесли тяжелые потери. В живых остались только командир и два солдата. Когда Ватутину доложили о подвиге Войтенко, он сразу же распорядился представить отважного лейтенанта к званию Героя Советского Союза, а затем подписал на него наградные документы. Вскоре гвардии лейтенант Войтенко был удостоен высшей награды Родины.
На подступы к Днепропетровску и Запорожью передовые части Юго-Западного фронта вышли 18—19 февраля, собираясь в ближайшее время форсировать Днепр. Однако выполнить задачу по полному освобождению Донбасса от захватчиков им оказалось уже не под силу. Измотанные и поредевшие войска с отставшими на много километров тылами споткнулись об окрепшую оборону немцев. 19 февраля началось контрнаступление противника. Армады танков — семь танковых и моторизованных дивизий при мощной авиационной поддержке (по самолетам немцы превосходили советские войска в 2,4 раза) — буквально навалились на советские войска. Надо было отходить назад. Вдвойне обидно и горько это было делать накануне 23 февраля, в 25-ю годовщину со дня создания Красной армии... Но любая война состоит не только из побед. Также история не знает непобедимых армий...
Генерал армии С. М. Штеменко вспоминал: «До сих пор остается загадкой, как это Ватутин — человек, безусловно, осмотрительный и всегда уделявший должное внимание разведке противника, на сей раз так долго не мог оценить размеры опасности, возникшей перед фронтом. Объяснить такое можно лишь чрезвычайной его убежденностью в том, что враг уже не в состоянии собрать силы для решительных действий. В действительности же до этого было ещё очень далеко. Гитлеровские генералы не собирались уступать нам победы».
Безусловно, даже потерпев поражение, вермахт был ещё силён. Даже очень силён. И забывать об этом Николаю Федоровичу не стоило. Однако чрезмерная уверенность в своих силах и, наоборот, в слабости врага привела к тому, что не была проведена необходимая перегруппировка войск, выделено мало резервов, отсутствовала оперативная пауза. Тем не менее трагедии, какие случались в 1941 и 1942 годах, не произошло. «Хотелось бы заметить, что даже при всей неожиданности вражеского контрнаступления наш отход не носил на себе следов растерянности и сумятицы, — вспоминал впоследствии А. М. Василевский. — Ни порядок, ни руководство войсками не нарушилось, хотя все тяжело расставались со столь дорогими нашему сердцу городами и районами».
Войска Ватутина с двадцатых чисел февраля отошли на разных участках на 100—120 километров. Николай Федорович, оттягивая назад вырвавшиеся вперед части 3-й танковой армии и 69-й армии, сумел организовать плотные боевые порядки западнее и юго-западнее Харькова. Намного хуже была ситуация у соседей — Воронежского фронта, войска которого вынуждены были оставить ранее освобожденные от захватчиков крупные города Харьков, Белгород, другие населенные пункты. Отступление вызвало гнев у Сталина. Он тут же позвонил члену Военного совета Н. С. Хрущёву и, по свидетельству Жукова, «резко отчитал его», припомнив постыдные неудачи Юго-Западного фронта летом 1942 года.
Для исправления ситуации на Воронежский фронт срочно был направлен представитель Ставки Г. К. Жуков, получивший недавно звание Маршала Советского Союза. Он доложил Верховному главнокомандующему, что обстановка на месте оказалась намного хуже, чем докладывал командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков. Более того ни Голиков, ни член Военного совета Хрущёв не могли что-либо конкретно доложить о складывающейся обстановке.
— Эх, вы, магнаты! — бросил им со злостью Жуков, резко махнул рукой и отвернулся.
В этот критически-тревожный момент Георгий Константинович вынужден был взять управление войсками на себя. Его твердость и решительность спасли фронт. В разгар одного из оборонительных боёв из Генштаба запросили, что доложить Сталину об обстановке на Воронежском фронте. Жуков твердо ответил, что враг будет остановлен и дальше не продвинется ни на шаг. Вскоре так оно и случилось. Как ни пытались гитлеровцы возобновить наступление, но так и не продвинулись вперед. Понеся ощутимые потери, особенно в танках, они закрепились на достигнутых рубежах. Касаясь дальше дел фронта, Жуков прямо заявил:
— Командующего Голикова надо немедленно сменить и поставить на этот горячий фронт генерала Ватутина.
Позже эти же слова Георгий Константинович повторил в разговоре со Сталиным. Но Верховному, хотя он и одобрил кандидатуру Ватутина, мнения Жукова было, похоже, недостаточно. Поэтому он обсудил это назначение с одним из «своих людей», а именно с членом Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенантом Н. С. Хрущёвым. «Свои люди» у Сталина — это члены Политбюро ЦК партии и другие доверенные лица. Хрущев входил в их число, как и уже знакомые читателю Л. З. Мехлис и Н. А. Булганин. В этом же списке значились Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, А. А. Жданов... Назначенные членами Военных советов важнейших фронтов, они отвечали за проведение политики партии в войсках, решали кадровые вопросы, осуществляли надзор за военачальниками, давали им оценку, сообщали об их недостатках. Разговор Верховного с Хрущевым как раз и проходил в рамках выполняемых членами Военных советов функций.
— Мы думаем назначить Ватутина командующим войсками Воронежского фронта, — сказал Сталин. — Вы знаете генерала Ватутина?
— Я генерала Ватутина знаю, и даже очень хорошо знаю, — ответил Хрущев. — Я высокого о нём мнения.