— Так точно, многослойный!
Ватутин на некоторое время задумался, пристально всматриваясь в степь, на которую быстро опускались зимние сумерки. Продолжать наступление по неразминированным проходам означало дальше гробить технику и терять людей.
— Танки вернуть на исходные, — с металлом в голосе сказал Ватутин. — Пехоту тоже. Пока не будут разминированы проходы, вперёд ни на шаг. Артиллерии вести беспокоящий огонь...
На следующий день, 17 декабря, после артиллерийской подготовки, а также при поддержке авиации — на этот раз погода благоприятствовала — наступление возобновилось. Причем сразу две армии — 1-я гвардейская Кузнецова и 6-я Харитонова взяли хороший старт. Следом за ними вперёд пошла 3-я гвардейская армия генерала Д. Д. Лелюшенко. Как свидетельствуют документы, за три дня боев ударные группировки сумели основательно взломать оборону противника. На участке 1-й гвардейской и 6-й армии прорыв составил 60 километров по фронту и 40 километров в глубину. Гвардейцы Лелюшенко в полосе наступления прорвали вражескую оборону на 20 километров. В результате боёв две немецкие и две итальянские дивизии были разгромлены полностью.
«К рассвету все было закончено, — писал в те дни военный корреспондент газеты «Красная звезда» М. А. Вистинецкий. — Перестрелка стихла. На юго-восток потянулись колонны наших частей, разгромивших врага. На север поплелись многочисленные колонны пленных. Четыре неприятельские дивизии прекратили свое существование... Когда мы прибыли сюда вскоре после боя, высоко в небе кружился немецкий самолет. Он долго петлял над полем, не открывая огня и не сбрасывая бомб. Очевидно, этот самолет был прислан, чтобы разведать, что же здесь произошло, куда девались четыре гитлеровские дивизии. Наши бойцы, посмеиваясь, говорили: “Смотри, смотри, обрадуешь Гитлера”».
А 20 декабря вся та же «Красная звезда» поместила на первой полосе портрет Ватутина, под которым в рубрике «В последний час» говорилось о решительном наступлении частей и подразделений Юго-Западного фронта в районе среднего течения Дона и провале операции германского командования с целью деблокировать окруженную группировку. Вся страна, можно сказать, увидела одного из своих талантливых полководцев. В дальнейшем портрет Николая Федоровича еще не раз будет появляться на страницах газет в ознаменование побед вверенного ему фронта.
Успешные действия советских войск вынудили противника принимать экстренные меры. Манштейн срочно снял с Котельнического направления 6-ю танковую дивизию и спешно бросил её против Ватутина. Сообщение разведки об этом Николай Федорович встретил со свойственным ему спокойствием. Потом привычно склонился над картой. Нужно было всё обдумать и принять решение. После этого он вышел на связь со Ставкой, доложил создавшую обстановку и попросил в целях улучшения управления войсками подчинить ему 6-ю армию Воронежского фронта. Получив «добро» Ставки, Ватутин тут же связался с командармами и потребовал от них ещё больше активизировать действия наступающих частей, особенно танковых корпусов.
Надо сказать, что танковые корпуса проявили себя с самой лучшей стороны. Не ввязываясь в бои за опорные пункты немецко-фашистских войск, поддерживаемые авиацией, они стремительно вышли в тыл главных сил 8-й итальянской армии и оперативной группы «Холлидт». Стрелковые же части, наступая за подвижными соединениями, успешно окружали и уничтожали расчлененные группировки немцев и итальянцев, блокировали и штурмовали их опорные пункты.
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн бросил против вырвавшихся далеко вперед танковых корпусов Ватутина всю имевшуюся авиацию, а в район Миллерово, Тацинская и Морозовск были срочно подтянуты свежие пехотные, танковые и альпийские части и соединения. С других участков советско-германского фронта, а также из Европы было переброшено восемь дивизий, из них — четыре танковые. Но они уже не могли предотвратить надвигающуюся на них катастрофу.
«Докладывая по “Бодо” 28 декабря Ставке о ходе наступательной операции, — пишет в «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков, — командующий Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутин так охарактеризовал обстановку:
— Все, что было ранее перед фронтом, то есть около 17 дивизий, можно сказать, совершенно уничтожено, и запасы захвачены нами. Взято в плен свыше 60 тысяч человек, не менее этого убито: таким образом, жалкие остатки этих бывших войск сейчас не оказывают почти никакого сопротивления, за редким исключением.
Перед войсками фронта противник продолжает упорно обороняться на фронте Обливская — Верхне-Чирская. В районе Морозовска сегодня уже захвачены пленные 11-й танковой дивизии и 8-й авиационной полевой дивизии, которые раньше были перед армией Романенко. Наибольшее сопротивление армии Лелюшенко и нашим подвижным войскам оказывают части противника, которые из района Котельникова переправились через реку Дон и выдвинулись на фронт Чернышковский — Морозовск — Скосырская — Тацинская. Эти войска противника стремятся занять рубеж, чтобы воспрепятствовать дальнейшему наступлению наших подвижных соединений и обеспечить тем самым возможность отхода своих войск. А может быть, противник при благоприятных для него условиях попытается вообще удержать за собой весь этот выступ, с тем чтобы потом выручить через него свою окруженную группировку. Однако это ему не удастся. Все силы будут приложены к тому, чтобы отрезать этот выступ.
Авиаразведка ежедневно отмечает выгрузку войск противника в районах Россоши, Старобельска, Ворошиловграда, Чеботовки, Каменска, Лихой, Зверева. О намерениях противника судить трудно, видимо, он основной рубеж обороны готовит по реке Северский (Северный) Донец. Противник вынужден в первую очередь затыкать сделанную нашими войсками брешь шириной по прямой 350 километров. Было бы хорошо без особой паузы продолжать бить противника, однако для этого надо давать сюда подкрепление, так как те силы, которые здесь есть, заняты завершением “Малого Сатурна”, а для “Большого Сатурна” нужны дополнительные силы.
У телеграфного аппарата находились Верховный и я.
— Первая ваша задача — не допустить разгрома корпуса Баданова и поскорее направить ему на помощь Павлова и Руссиянова, — сказал И. В. Сталин. — Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую. Ваш встречный удар на Тормосин 8-го кавалерийского корпуса хорошо бы подкрепить еще какой-либо пехотной частью. Что касается 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и одной стрелковой дивизии, направляемых через Суворовский на Тормосин, это очень кстати.
Для того чтобы превратить “Малый Сатурн” в “Большой Сатурн”, мы уже передали вам 2-й и 23-й танковые корпуса. Через неделю получите еще два танковых корпуса и три-четыре стрелковые дивизии... У нас имеется сомнение насчет 18-го танкового корпуса, который вы хотите направить в Скосырскую, лучше оставить его в районе Миллерово — Верхне-Тарасовское вместе с 17-м танковым корпусом. Вообще вам надо иметь в виду, что танковые корпуса лучше пускать на дальнее расстояние парой, а не в одиночку, чтобы не попасть в положение Баданова.
— Где сейчас 18-й танковый корпус? — спросил я Н. Ф. Ватутина.
— Он находится непосредственно восточнее Миллерова и не будет изолирован.
— Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало!
— Приму абсолютно все возможные меры, и Баданова выручим, — заверил Н. Ф. Ватутин».