Как свидетельствуют документы, только в радиусе действий Воронежского фронта было изготовлено 8300 макетов танков, сотни самолётов, построено 40 взлётно-посадочных полос. Впоследствии у пленного немецкого офицера была изъята карта, где тщательно были нанесены советские позиции, но только ложные. Противнику так и не удалось полностью раскрыть систему советской обороны. Так что хорошо изготовленные макеты танков и самолётов служили хорошей приманкой для бомбардировщиков люфтваффе.

В возведении оборонительных сооружений наравне с войсками активно участвовали жители прифронтовых районов Курской, Орловской, Воронежской и Харьковской областей. Только на Курском выступе трудилось в апреле более 100 тысяч человек, а в июне — 300 тысяч. В основном это были женщины, подростки, старики. Они рыли окопы, траншеи, противотанковые рвы, эскарпы, ремонтировали дороги, строили мосты... Их самоотверженная работа шла круглые сутки.

Николай Федорович всегда находил время для встреч с этими людьми. Обычно бывало так. Направляясь в ту или иную армию, Ватутин просил водителя остановиться у строящихся оборонительных рубежей. Выходил из машины, шёл к людям. Простой в общении, приветливый, Николай Федорович находил для своих собеседников и теплое слово, и добрую шутку.

— Товарищ генерал, ответьте нам, а отступать больше не будете? — спрашивали они.

— Нет, теперь не будем, — твердо заверил их Ватутин. — Потерпите немного. Уже совсем скоро мы выгоним немчуру с нашей земли. Это я вам обещаю.

Ватутин бывал ещё на одном важном объекте — строительстве железной дороги Старый Оскол — Ржава. Дело в том, что подвоз грузов для войск Воронежского фронта осуществлялся по единственной, к тому же однопутной магистрали Касторная — Курск. Но это была главная коммуникация Центрального фронта, а для нужд Воронежского фронта в сутки пропускалось всего лишь два-три поезда.

Поэтому Ватутин выступил с предложением построить дополнительную железнодорожную ветку. 8 июня 1943 года Государственный Комитет Обороны поддержал эту инициативу и принял решение построить железнодорожную линию Старый Оскол — Ржава. Её сооружение началось 15 июня, а уже через два месяца, 15 августа, предполагалось пустить по ней поезда. На работу было мобилизовано 25 тысяч местных жителей, которые вместе с военными железнодорожниками круглые сутки трудились на трассе. Это может показаться фантастическим, но дорога протяженностью 95 километров была построена почти на месяц раньше срока. Силами трудящихся и бойцов железнодорожных частей было произведено около 800 тысяч кубометров земляных работ, построено 8 остановочных пунктов, 10 мостов, 2 пункта водоснабжения. 19 июля по новой ветке пошли к фронту первые эшелоны с боевой техникой и боеприпасами. Значение построенной железной дороги в период наступательных действий Воронежского фронта было неоценимым.

Тогда же Военный совет Воронежского фронта прислал строителям приветственное письмо: «Поздравляем бойцов, командиров железнодорожных частей и спецформирования фронта, колхозников и колхозниц Курской области, участвовавших в строительстве, с успешным окончанием новой стройки — железнодорожной линии. Военный совет выражает твердую уверенность в том, что бойцы, командиры железнодорожных частей и спецформирований, колхозники и колхозницы Курской области и впредь приложат все усилия для окончательного разгрома немецко-фашистских захватчиков».

Все дни, предшествующие началу Курской битвы, Ватутин практически безвылазно находился в войсках. С утра и до утра, выкраивая лишь недолгие часы для сна, он работал с командующими армиями, командирами корпусов и соединений. Вместе с ними Николай Федорович буквально ползал по переднему краю и проверял оборону в глубине на направлениях вероятного наступления противника, осматривал и следил за оборонительными работами, инженерным оборудованием местности и маскировкой позиций.

Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза К. С. Москаленко (в период Курской битвы — генерал-лейтенант, командующий 40-й общевойсковой армией) в своих мемуарах «На Юго-Западном направлении. 1943—1945» вспоминал: «В те дни к нам часто приезжал командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин. Мы с ним были знакомы еще с довоенного времени по совместной службе на Украине, где он был одно время начальником штаба Киевского военного округа. В войну встретились уже на Воронежском фронте, которым он командовал в то время, когда я был назначен на должность командующего 40-й армией. Мы оба обрадовались тогда встрече и оживленно расспрашивали друг друга, он о состоянии наших дел под Сталинградом, а я — об обстановке под Воронежем.

Мое глубокое уважение к Николаю Федоровичу и вера в его способности крупного военачальника еще более возросли после того, как нам стало известно, что руководимые им в то время войска Юго-Западного фронта сыграли важную роль в разгроме и окружении сталинградской группировки противника.

В конце марта 1943 года генерал армии Н. Ф. Ватутин снова возглавил войска нашего фронта, и, надо сказать, с его прибытием все здесь как-то оживилось.

Н. Ф. Ватутин обладал счастливой способностью воодушевлять людей, и вокруг него всё всегда находилось в движении. Новый командующий фронтом часто бывал в войсках, пристально следил за силами и состоянием противника. Быстро ознакомившись с обстановкой, он твердо взял в свои руки руководство войсками фронта. Характерной его чертой было стремление предоставить подчиненным большую самостоятельность, поддержать хорошую инициативу. Поэтому мы, командармы, охотно обращались к нему за советом, делились своими мыслями. И всегда встречали понимание, поддержку».

Во многих случаях Ватутин лично занимался с начальниками родов войск, командармами и даже с командирами полков. Николай Федорович прорабатывал с ними важнейшие вопросы маневрирования войсками, уделяя особое внимание вопросам управления и взаимодействия. Одновременно командующий поставил задачу, чтобы войска учились обороняться и наступать. Герой Советского Союза генерал армии А. Л. Гетман, в то время генерал-майор танковых войск и командир 6-го танкового корпуса, приводит такой эпизод: «В мае на базе нашего корпуса состоялись однодневные сборы командармов и командиров корпусов Воронежского фронта. Приехал из Москвы представитель Ставки Г. К. Жуков, приехали командующий фронтом генерал Н. Ф. Ватутин и его начальник штаба генерал С. П. Иванов. До обеда занятия были посвящены обороне — об этом доложили командующие армиями. После обеда пришел мой черед.

— Веди в наступление! — сказал Николай Федорович Ватутин.

И я “повёл” и два часа с коротким перерывом рассказывал товарищам, как на основе теоретических разработок и практического опыта представляю себе ввод в прорыв крупных танковых и механизированных соединений».

Во время одного из таких сборов произошел и забавный случай. Ватутин приехал в 40-ю армию генерала Москаленко, чтобы заслушать доклады командиров о выполненных мероприятиях по наращиванию обороны. Совещание проходило в крестьянской хате, освещение было никудышное. Генералы и офицеры, которые на нём присутствовали, сидели на лавках вдоль стен чуть ли не в потемках.

Первым докладывал Москаленко. В середине его выступления вдруг раздался крепкий храп. Ватутин недовольно обвел глазами присутствующих. Но в полумраке не было видно, кто где сидит. Храп продолжался. И тут командующий определил, что он исходит от начальника штаба армии генерал-майора А. Г. Батюни. В комнате было тепло и генерала, похоже, разморил сон. Ватутин, глядя на задремавшего начальника штаба, заулыбался, а потом неожиданно громко крикнул:

— Батюня! Воздух!

Генерал резко вскочил и растерянно начал озираться по сторонам. В хате раздался дружный смех. Все тут же взбодрились. Безусловно, на войне случалось всякое. Но она не отменяла человеческих слабостей. Вряд ли можно было вынести её тяготы и невзгоды на фронте, если бы постоянное напряжение не разряжалось вот так, доброй шуткой. После небольшой паузы Москаленко продолжил доклад.