– М? – спросил Мохито. – А?.. М?

Вартуша оскорбилась. Она понимала, что сравнения с зефиром и пастилой, которыми ее щедро одаривал Мохито, были завуалированным признанием в любви. Знала, что самое главное уже прозвучало: «Тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Просто скажи, и я сделаю». Она даже на деловой тон разговора о походе в мэрию не обиделась – было видно, что Мохито хочет привезти ее в часть уже законной женой, чтобы отмести любые сомнения в серьезности своих намерений. Но покупать брачные браслеты после невнятного мычания? Между грушами и моченым арбузом? Ну уж, нет.

Она отвернулась и отошла к елкам и газону, забросанному яблочными огрызками и обрывками серпантина. Мохито побрел за ней, помахивая корзиной. Молодой пещерник, заметивший Вартушу, сделал пару шагов в ее сторону, и тут же отпрянул и растворился в толпе. После короткого взгляда Мохито.

Шаг за елку скрыл Вартушу от ярмарочного водоворота, вывел на мель, где можно было отдышаться после путешествия по бурным волнам. Мохито приплелся следом, поставил корзинку на траву и замер. Он явно ждал ответа на вопрос. А, возможно, уже и решил, что Вартуша отказывается затягивать шнурки согласно традициям. Молчание, приправленное гулом толпы, накалялось, как будто Хлебодарная поставила на конфорку плиты форму для пирога, позабыв налить тесто.

– Не будем? – выдавил из себя Мохито.

– Что? – притворилась дурой Вартуша.

– Покупать.

– Арбуз?

– Н-нет.

Вартуша поняла, что они зашли в тупик. И дело было не в окружавших их елках. Вспомнилась Нелли, ее рассказ о ссорах и временном разъезде. Барибалы не захотели рушить семейный очаг, нашли выход. А как поступить ей? Вытягивать признание в любви? Она сама сказала об этом пару раз и притихла, перестала повторяться. Получалось, как будто навязывается. Нужно ли это Мохито? А вдруг его раздражают словесные кружева, и он не хочет ни говорить, ни слушать? У медведей не принято проявлять чувства при зрителях – ни болтовней, ни лобзаниями. Наедине Мохито охотно целовался и носил Вартушу на руках – со двора в дом, из ванной на кровать. Да, прожить можно и без слов… но, вот, почему-то захотелось.

Мохито обошел Вартушу, обнял, прижавшись со спины, засопел в макушку, вороша волосы дыханием. Вспомнилась истерика, успокаивающие объятия в гостиной, сбывшееся обещание: «Все будет хорошо». Вартуша решилась и вполголоса проговорила:

– Я тебя люблю. Слышишь?

– Да, – буркнул Мохито. – Я тебя тоже. Завяжешь мне браслет?

– И ты мне, – согласилась Вартуша, и вывернулась, чтобы урвать поцелуй – пользуясь тем, что они спрятались за елками.

Когда они подошли к палатке, продавец отложил книгу, жестом остановил Вартушу, потянувшуюся к связке браслетов с малиной. Из-под прилавка была извлечена коробка, таившая северные плетенки. Мохито сразу же выбрал для Вартуши браслет с серебром – крохотные лососи с чернеными хвостами прятались в тонких кожаных ремешках белого, бежевого и кофейного цвета. Спросил взглядом: «Возьмешь?» и криво улыбнулся после кивка. Второй браслет нашли, перебрав половину коробки. Вартуша вытащила плетенку со стеклянными карпами, солидно-золотистыми, пламенеющими хвостами, приложила к запястью Мохито, полюбовалась и сказала:

– Этот. Потому что ты у нас добытчик.

Мохито не стал спорить. Расплатился, положив купюру сверху. Продавец спрятал браслеты в маленький мешочек с вышивкой, прибавил пару скруток с сушеными ягодами. Вартуша посмотрела на рисунок: два желудя на ветке: один – тонкий, молочный, со шляпкой цвета какао; второй – зрелый, бурый, с серым пятном-бликом. Купленное богатство легло в руку мягкой полотняной тяжестью. Вартуша прижала мешочек к груди, и подумала, что желуди похожи на них с Мохито. А, может быть, кажется – хочется во всем искать добрый знак.

Она поблагодарила продавца – от души, желая счастья и процветания его делу и дому. Повернулась к Мохито, улыбнулась и спросила:

– Пойдем покупать арбуз? И моченые яблоки. А то вернемся домой, а Зорьяна угостить нечем. Надо предотвратить грядущую неловкость.