Кровать в номере была широченной. Вартуша, отмокшая в ванне, растянулась на упругом матрасе, чувствуя разницу с Зорьяновой койкой. Они с Мохито спали в обнимку, теснились, не позволяя себе лишних движений в полудреме. Оказалось, что может быть лучше – хотя Вартуша и без этого благодарила Хлебодарную за неделю незамутненного счастья.

– Нам надо будет купить большую кровать, – удивляясь собственной смелости и размаху планов, сказала она. – Ты знаешь, где можно купить или заказать?

– Знаю, – наваливаясь на нее, ответил пахнущий фруктовым мылом Мохито. – Куплю, привезут. Запомни: тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Просто скажи, и я сделаю.

Вартуша ответила не словом – жестом. Погладила шрамы на плече и прервала недовольное ворчание поцелуем. Ей предстояло привыкнуть к мысли, что проблемы можно с кем-то разделить. А Мохито – поверить, что к нему прикасаются, не желая что-то получить взамен. Что за нежность не надо ничем платить. Вартуша бы осталась рядом с ним хоть в сарае, хоть в подвале. К счастью, жертвовать удобствами не требовалось. Как и расставаться с Тишей.

Утром они позавтракали на веранде ресторана, бросая хлебные корочки плававшим в пруду лебедям. Выпили кофе, расспросили администратора и поехали на фольклорный фестиваль. По пути Мохито сказал:

– Не знаю… может быть, ты хочешь что-то другое? Я не очень-то умею придумывать развлечения. Можем сходить в театр. Или в кино.

– Ты хочешь в театр? – изумилась Вартуша.

– Нет. Но, может быть, ты хочешь. Мне и на ярмарке интересно – когда не на службе. Сахарные украшения красивые. И сувениры всякие забавные продают.

– Обойдемся без театра, – подытожила Вартуша. – Дома когда-нибудь сходим в кино. Мне тоже интересно на ярмарке – если не за прилавком стоять.

Мохито припарковался на полупустой стоянке, игнорируя окрик волка-полицейского: «Сюда нельзя!». Отмахнулся удостоверением, спросил: «Брат, реально яблоки тут хорошие?», получил в ответ пространную речь о сортах, рекомендацию брать желтые и красные, а зеленые обходить стороной, потому что их не угрызешь, а если в подвал заложить – гнить начинают.

– Моченые возьми. Спросишь Самвела, это сосед моей тещи, скажешь, что ты от Витека, он тебе и яблоки хрусткие выберет, и капусту с фруктами вкусную взвесит. И арбузы у него – пальчики оближешь. Непременно купи арбуз!

Мохито хмурил брови, запоминая информацию, кивал. Спросил, повернувшись к Вартуше:

– А ты арбуз моченый ешь?

– Не знаю, – признаваться было не страшно. – Не пробовала.

– Тогда обязательно купим.

Над ярмарочными рядами разносилось басовитое пение – две бурые медведицы топтались на возвышающейся эстраде, протяжно сообщали: «Ой, цветет рябина в поле у ручья, альфу молодого полюбила я». Толпа была разношерстной: люди, волки, лисы и медведи. Мохито рассекал водоворот как ледокол, Вартуша шла рядом, поминутно хватаясь за его локоть, и не переставала гордо удивляться. Ее гролар был самый высокий, самый кряжистый, самый сильный. Никто из медведей ему и в подметки не годился – что уже говорить о волках.

Они остановились возле кузнеца-чеканщика, полюбовались на работу, купили памятную медаль и перебрались к рядам с выпечкой. Мохито учуял рыбные пироги и прилип к прилавку. Вартуша сделала себе мысленную пометку – найти рецепт, попытаться испечь – и согласилась второй раз позавтракать: выпить морс и съесть кусок пирога на высоком столике среди толчеи.

К яблокам подошли уже с пакетом пирогов. Памятуя о словах волка-полицейского, купили желтые и красные, и еще соблазнились грушами – почти коричневыми, мягкими, сочными. Их Вартуше пришлось нести отдельно. От яблок толпа вынесла их к эстраде. Постояли, послушали, похлопали. Вартуша не узнала ни одной песни – здешние медведи пели о домах с резными наличниками, палисадниках с яркими цветами, восхваляли пчел и медовые пряники. И ни слова о рыбе.

Мохито потянул ее к столикам с сувенирами. В огромную корзину, увешанную скрутками на грибную удачу, поместились все их покупки. У Вартуши быстро начало рябить в глазах: расписные разделочные доски вперемешку со стеклянными фигурками сменялись вязаными шапочками, вышитые скатерти – куклами, медовое мыло – скрутками от сглаза. Они дошли до конца очередного ряда, почти выбрались из толпы на свободный пятачок асфальта, и тут Мохито встал как вкопанный. Вартуша проследила за направлением его взгляда. Палатка с брачными браслетами стояла чуть в стороне, прилепившись к фонарному столбу.

У оборотней не было людского обычая обмениваться кольцами – металл мог переломать пальцы при превращении. Понятно, что переломы заживут, но какой смысл обрекать себя на травмы? Браслеты завязывались не впритык и легко соскальзывали с лапы. Это было куда более удобно. И одобряемо богами – и Камула, и Хлебодарную часто изображали в браслетах. Иногда – в одинаковых, но чаще в разных. С можжевельником и рябиной или калиной. Волчьими и лисьими ягодами. Пещерники обменивались браслетами с полосатыми черно-желтыми бусинами – в знак уважения к кормившим их пасекам – или алой пупырчатой малиной. Вартуша начала высматривать традиционный северный браслет с рыбками, потерялась в разноцветье стеклянных ягод и потерла заслезившиеся глаза. Выцветший полог вяло колыхался, продавец читал книгу, не растрачиваясь на призывные крики. Кому надо – придут и купят.