– Не будем торопиться, – попросила Вероника.

Не хотелось обижать Зорьку, обесценивая его возможности. Как и позволять ему впрягаться в ярмо ипотеки.

«Что-нибудь придумаю. Не сейчас. Не перед Сретением. Позже. Когда тело будет ломить от приятной усталости, первый выдох осени заставит завернуться в плед, а мысли разложит по полочкам барабанящий по крыше дождь. Тогда можно будет найти правильное решение».

Зорька смотрел внимательно, словно пытался выудить тайный замысел. Вероника ответила ему честным взглядом. Скрывать было нечего. Пока.

Оставшееся время они провели приятнейшим образом: сначала целовались на ступенях набережной возле реки – все-таки, Зорьку тянуло к природным водоемам. Потом заглянули в торговый комплекс, чтобы присмотреть свадебный подарок для Мохито. Зорьян настаивал на чемоданчике инструментов, а Вероника желала приобрести сервиз на двадцать четыре персоны и комплект постельного белья с пчелками. В результате они купили надувного лебедя и побежали к фонтанам. Прибыв на место, Вероника удивилась. Она не думала, что на пробный пуск соберется столько народа. Светозар ожидал включения огней с комфортом, на мягком стуле. Гвидон с подчиненными толклись на ступеньках главного входа, вокруг бассейнов переминались рабочие. Нелли со Стояном и Тишей сидели на бордюре клумбы, рядом с ними стоял Цветан в экипировке и при оружии – сбежал на десять минут, пожертвовав ужином в столовой.

В первый момент подсветка разочаровала. Лампы подчеркнули рельеф на чашах: снопы зазолотились, васильки и виноградные гроздья обрели синий отлив, маки смущенно заалели. Это было красиво, но Вероника ожидала большего. Она слушала разговоры – всем нравилось – смотрела на воду, стекающую из чаши в бассейн, и не могла понять, что же получилось не так. Не может быть, чтобы только ради раскрашивания маков!

Замысел творца стал ясен, когда вода покрыла цветное стекло. По бассейну поплыл хоровод венков – пшеница, перевитая цветами. Отражения колыхались, рябили, двигались по кругу. Казалось – протяни руку, и выловишь. Это немедленно проделали дети и волки Гвидона. Залезли на бордюр, взбаламутили воду, разбивая хоровод на цветные блики, разочарованно завыли. Светозар рявкнул. Волки вернулись на ступеньки, дети спрятались за Нелли. Вода успокоилась, собрала блики в венки и запустила по кругу.

Вероника выслушала поздравления, ответила на вопросы: «Нет, не коротнет. Не протечет, все стыки обработаны герметиком для подводных работ. Нет, не переполнится, трубы прочищены, это замкнутая система, вода циркулирует по кругу». Разговоры прервал телефонный звонок. Вероника отошла к елке, одновременно прикладывая палец к губам, давая увязавшемуся за ним Зорьке сигнал: «Помалкивай».

– Да, папа. Что-то случилось?

– Ничего.

– А почему ты тогда звонишь? – нешуточно удивилась Вероника.

– А просто так нельзя? – ответно удивился Вольдемар.

– Можно, но я в сомнениях.

– Надо бы встретиться. До Сретения. В ближайшие дни.

– Точно ничего не случилось?

– Точно. Хочу поговорить. Не по телефону.

– Ладно, – Вероника мысленно просмотрела расписание самолетных рейсов, пообещала. – Если будут билеты, улечу в пять или семь утра.

– Договорились, – ответил отец и попрощался.

Как назло, билеты на пять и семь утра были раскуплены. Пришлось вылетать в два часа ночи, отказавшись от ночи с Зорькой – Вероника ухватила свободный билет и уехала в аэропорт на такси, без багажа, напутствованная поцелуем. В дом отца она прибыла на рассвете, зевая, ругая припахивающий картоном кофе, выпитый в аэропорту, и теряясь в догадках: «Что это за фокусы? Папенька решил, что не хочет от Зорьки внуков? На «Сидящих» и фонтаны ушел весь бюджет фонда на три года вперед и теперь Светозар останется без забора?». Мысль о том, что Вольдемар разорился, Вероника обдумала и откинула еще в полете. При малейшем колебании акций журналисты поднимали такой вой, что из любого утюга было слышно. Папеньке было сложно что-то сделать незаметно – хоть развестись, хоть жениться, хоть разориться.

Она плотно позавтракала, выпила кофе и вошла в отцовский кабинет готовой к бою – на случай, если придется защищать свое право жить с Зорькой.