Жизнь Лугвения в браке с Марией продолжалась всего пять лет. 15 мая 1399 года Мария умерла. Причина смерти княгини неизвестна. Её тело привезли в Москву (вероятно, из Литвы) и похоронили в кремлёвской церкви Рождества Богородицы (23, 172). Эта каменная церковь была построена вдовой Дмитрия Донского, княгиней Евдокией, в 1393 году и служила памятником Куликовской битве и усыпальницей для знатных особ.
Вскоре Лугвений женился вторично. О его жене сведений нет. Известно лишь, что в 1411 году «родися князю Лыгвену сын Ярослав на Копории и наречён въ крещени Феодор» (28, 55). В западнорусских летописях семейная жизнь Лугвения представляется более подробно. «Семион Лыгвень; Семионовы сынове Лугвеньевы: Юрья, Ярослав бездетен» (28, 612).
Неожиданно место рождения княжеского сына — Копорье, один из новгородских пригородов, крепость на восточном берегу Финского залива. Охрана таких «пригородов» и была «кормлением» — военной службой, которую Лугвений нёс на благо Новгорода. Судя по географии боевых подвигов Лугвения, он получил «в кормление» тот же надел, что и его предшественник по новгородской службе, князь Патрикий Наримонтович. Под 6891 (1383) годом летопись сообщает: «А в Новъгород приихаша князь Патрикии Наримантович, и прияша его новгородци, и даша ему кормление: Орехов город, Корельскыи город и пол-Копорьи города и Луское село» (13, 379).
Лугвений был признан современниками выдающимся полководцем. Витовт, утвердившись на троне великого князя Литовского в 1392 году, стал охотно пользоваться его услугами. Летопись отмечает победу Лугвения в сражении с рязанским княжичем Родославом близ Любутска на Оке в 1402 году. Поход сына Олега Рязанского на Брянск, принадлежавший тогда Литве, был эпизодом затянувшейся войны за Смоленск. Олег Рязанский поддерживал своего зятя Святослава Юрьевича Смоленского в борьбе с Витовтом за Смоленск.
В перечне литовских воевод, руководивших этим сражением, летописец первым называет Лугвения (23, 187).
Очевидно, его способности уже были известны. И на сей раз Лугвений отличился. Он не только разгромил рязанцев, но и взял в плен Родослава Олеговича. Витовт приказал посадить Родослава в темницу и держать до получения огромного выкупа — 3 тысячи рублей. Разорённая татарами Рязань была небогатым княжеством. Родослав получил свободу только три года спустя. Его отец Олег Рязанский умер 5 июля 1402 года. Возможно, его кончину ускорила весть о пленении сына.
Убедившись в полководческих способностях Лугвения, Витовт на следующий, 1403 год дал ему ответственное поручение: захват Вязьмы, одного из уделов Смоленского княжества. Борьба Витовта за Смоленск была главной военной темой этих лет. Лугвений блестяще справился с задачей, взял Вязьму и пленил её правителя князя Ивана Святославича из Смоленского дома. В Вязьме попал в плен и ещё один князь — Александр Михайлович. Происхождение его неизвестно. Лугвений привёл обоих пленников к Витовту (23, 188). Литва ликовала. Но Москва с тревогой следила за тем, как её западная граница неумолимо приближается к столице...
Весной 1404 года Витовт выступил в большой поход на Смоленск. В походе приняли участие Ольгердовичи Корибут, Лугвений и Свидригайло. Осада длилась всю весну, но не принесла успеха. Город был хорошо укреплён, а сидевший в крепости князь Святослав Юрьевич Смоленский решил стоять до последней возможности. Витовт отступил, но вскоре опять вернулся к Смоленску. В то время как смоленский князь уехал в Москву просить помощи у Василия I, смольняне сдали город Витовту...
Полководческое искусство и дипломатическая ловкость Лугвения ясно проявились на новгородско-псковском направлении. В 1407 году новгородцы просили Витовта прислать к ним Лугвения на княжение. Витовт согласился. Для «кормления» Лугвению даны были три города. Очевидно, это были Орешек, Копорье и Корельский городок (28, 53).
Вершиной полководческого успеха Лугвения стала Грюнвальдская битва, в которой он, как полагают, командовал героическим смоленским полком. Именно стойкость смольнян решила колебавшийся исход всего сражения.
Смолкли трубы Грюнвальда. Лугвений вернулся к своим прежним службам в Новгороде. Тут его уже ждали новые подвиги. Москва защищала Новгород от трёх врагов: шведов, Литвы и Ливонского Ордена. Наименее опасным из них были шведы. Ещё со времён Рюрика и Олега — как полагают, этнических шведов по происхождению — шведы хорошо знали Новгород и новгородские земли. Путь из Варяг в Греки в IX—XI веках был стержнем древнерусской государственности.
Однако эпоха варягов ушла в далёкое прошлое. Во времена Василия I шведы уже исчезли из русской жизни. Шведская угроза оставалась реальностью только для Новгорода. Но и туда шведы («свей») являлись лишь время от времени, в облике судоходного или пешего набега. Шведов отделял от Руси Финский залив Балтийского моря. Долгие сухопутные дороги до Карельского перешейка шли через современную южную Финляндию. Там, под шведской властью, жило финское племя тавастов. Они одинаково ненавидели как угнетателей шведов, так и грабителей русских. Таким образом, нападение на новгородские земли было для шведов довольно сложным делом по объективным причинам. И всё же такая опасность существовала...
Для защиты от набегов русских шведы в конце XIII века поставили на Карельском перешейке мощную крепость Выборг. Все попытки русских взять её оканчивались неудачей. Новгородцы, в свою очередь, в начале XIV века выстроили у истока Невы из Ладожского озера каменную крепость Орешек. Нева стала естественной границей новгородских владений со шведами. Однако земли от истоков Невы и далее вдоль западного берега Ладожского озера, населённые карелами, новгородцы присвоили себе, обложив карел данью. Новгородцы выстроили там крепость Карельский городок (современный Приозёрск). Это вызвало понятное недовольство шведов. Дело шло к войне...
Московские князья Пётр и Константин, братья Василия I, прибывавшие в Новгород в качестве наместников, не проявляли особого интереса к идее шведского похода. Это далёкое и сомнительное предприятие в землях бедных тавастов не сулило москвичам большой добычи. Иначе повёл себя литовский «кормленщик» в Новгороде князь Лугвений Ольгердович. Он охотно откликнулся на предложение новгородцев отомстить шведам за нападение на новгородский «пригород» Карельский городок. Этот поход на шведов подробно описан в новгородских и более кратко — в московских летописях.
«Того же лета (1411 года. —
Новгородская летопись добавляет некоторые подробности. Узнав о нападении шведов, новгородцы под началом Лугвения стали собираться в поход. На сборы потребовалось всего три дня — «толко за три дни по сеи вести» (13, 402). Безусловно, это была заслуга Лугвения. Его же заслугой были и минимальные потери новгородцев при штурме Выборга: погиб всего один человек, некий Павел с Нутной улицы (13, 403). Очевидно, Лугвений здраво оценил силу главной крепости и не стал гнать своих воинов на бессмысленную гибель.
Штурм Выборга состоялся 26 марта 1411 года, на Собор Архангела Гавриила и на следующий день после Благовещения. Два года спустя новгородцы, участники похода на Выборг, поставили каменную церковь во имя Архангела Гавриила и освятили её в тот самый день — 26 марта (13, 404).
Общий успех и богатые трофеи шведского похода высоко подняли престиж Лугвения в Новгороде. Новгородцы были довольны им. Время способствовало Ольгердовичу. Великий князь Василий I временно отошёл от новгородских дел и погрузился в ордынские проблемы. В 1412 году он «ходил в Орду к царю Седи-Салтану, Токтамышеву сыну» (29, 161). Воспользовавшись временной отстранённостью Москвы, объединившиеся в борьбе с Орденом Витовт и Ягайло усилили натиск на Новгород. Поводом, как мы уже знаем, стал отказ новгородцев от участия в большой войне с Орденом в 1410—1411 годах, венцом которой стала Грюнвальдская битва. Теперь для новгородцев настало время расплачиваться за свою уклончивость. 2 января 1412 года в Новгород прибыли послы. «А король Ягайло и Витовт и Лугвен въскинуша грамоты възметныи к Новугороду» (13, 403). Этим жестом триумвиры фактически объявили Новгороду войну. Примечательно, что имя Лугвения стоит в одном ряду с именами Ягайло и Витовтом.
В ходе начавшихся переговоров Лугвений понял, что дело идёт к войне Ягайло и Витовта с Новгородом. Не желая воевать против своих литовских братьев и сородичей, он «сложил целование к Новгороду» (29, 161), объявив, что он со своими старшими братьями королём Ягайло и Витовтом «один человек» (13, 404).
Последовали новые переговоры, в результате которых смоленский князь-изгнанник Фёдор Юрьевич (укрывавшийся в Новгороде) объявил, что не желает быть виновником нападения Витовта и поэтому покидает город и уезжает к немцам в Ливонию. Это заявление смягчило обстановку. Войны удалось избежать. А год спустя, в 1414 году, Витовт «пожаловал» новгородцев, восстановив с ними мирные отношения. При этом Новгороду удалось сохранить мир и с немецким Орденом. Судя по всему, Лугвений сыграл немалую роль в мирном исходе литовско-новгородской тяжбы.