Блин, я думал, что мы за пять часов прошли примерно двадцать пять, а мы за полдня прошли совсем мало. Словно прочитав мои мысли, Нат продолжил:

— Сегодня сможем пройти примерно тридцать пять, завтра и послезавтра еще меньше. Потом, если будет воды и еда, скорость увеличится, потому что пойдем на спуск и организм начнет привыкать к нагрузкам.

Машина размером коробок спичек стояла неподвижно. Мне казалось, что разумнее начать движение, увеличивая между нами дистанцию в случае возможной погони.

— Они сейчас осматривают окрестности в бинокль, если мы шевельнёмся, нас заметят. Неподвижных в рубашках под цвет окружающей выгоревшей на солнце травы, нас нелегко увидеть. Пока сидим, отдыхаем, можно немного поспать. Кевин, смотри за машиной, увидишь, что тронулись, скажи мне, — с этими словами Нат растянулся на траве, прикрыв руками глаза от солнечных лучей.

Спать мне не хотелось, но я все равно решил последовать его примеру, вытянув ноги, которые гудели от непривычной ходьбы. Так мы пролежали около двух часов, пока Кевин не окликнул дядю:

— Машина тронулась, они, кажется, уезжают обратно.

— Никому не вставать и не шевелиться! Это может быть уловка, чтобы мы обнаружили себя, — команда африканера остановила мое начатое движение.

Тем временем машина, по словам Кевина, продолжавшего наблюдения, скрылась за холмами, но пылевого облачка в сторону Блумфонтейна не было видно. Нат оказался прав, я восхитился умом и прагматизмом африканера, который в ответ на мое удивление неторопливо пояснил:

— Они не нашли следов обуви, но знают, что мы ушли. Босиком мы не могли уйти далеко, зулусы быстро поняли, что мы их видим и просто затаились. Сейчас они подождут немного, потом вернутся и останутся на ночь. Утром пойдут по следам, и передвигаясь на машине, лишь изредка останавливаясь, чтобы найти след, довольно быстро нагонят нас в предгорьях. Зачем им идти в погоню вечером, когда мы просто сможем спрятаться? Завтра все будет зависеть от того, успеем мы добраться до предгорий или нет.

Наши преследователи, видимо, поняли, что мы не собираемся выдавать свое местоположение и машина, как и предсказывал опытный Нат, вскоре вернулась во двор. Спустя полчаса африканер скомандовал подъем:

— Сейчас они, скорее всего, сядут есть и забьют свои мозги марихуаной, считая, что до темноты мы не посмеем тронуться с места. Мы находимся на небольшой возвышенности и, если пойдем дальше, все равно себя обнаружим до темноты, упростив зулусам задачу. Вместо этого мы возьмем на запад, доберемся до вот того малого распадка в трехстах метрах ниже и пойдем по нему на запад. Через пару километров, когда между нами окажется чаща кустарников, — африканер показал на темную полосу далеко от нас, — мы свернем восточнее и продолжим путь. Ужинать будем на ходу, остановимся, лишь когда выбьемся из сил. Если мы сможем идти всю ночь, как бы это трудно ни было, к утру окажемся в предгорьях, лишая наших преследователей преимущества.

— Нат, сколько мы пройдем, если идти до утра? — мой вопрос заставил улыбнуться африканера.

— Примерно тридцать пять-сорок километров, если все выдержат темп, ночью идти и легче, и тяжелее. Легче, потому что нет жары, тяжелее из-за плохой видимости. К тому распадку спускаться будем по одному, интервал сотня метров, одиночное передвижение менее заметно. Первым идет Пит, остальные в порядке нашего сегодняшнего передвижения.

Получив команду, Пит скользнул вперед. Он бежал легкой трусцой, держа спину горизонтально земле и опустив к ней руки. Когда он достиг распадка, я почти мог поклясться, что его можно принять за лань, если сильно не всматриваться.

— Бежим в таком же положении, как Пит. Поверхностный взгляд на таком расстоянии даже в бинокль не распознает человека, — Нат дал мне отмашку, — вперед Алекс.

Я бежал, чувствуя себя идиотом и пытаясь сохранить равновесие, что оказалось нелегко в таком согбенном положении. Когда пробежал эти триста метров трусцой, было ощущение, что пробежал несколько километров. Когда до распадка добрался замыкающий Кевин, Нат скомандовал:

— Пользуясь тем, что нас теперь не видно, будем бежать трусцой, переходя на шаг, называемый бушменской ходьбой. При ходьбе наклоняете тело немного вперед, упор на ночки, пятки практически не участвуют. Ваше тело толкает вас вперед, чтобы не упасть, переставляете носки, это экономит силы и добавляет скорости.

Первые полчаса никак не мог понять ритма такой ходьбы, постоянно сбиваясь с шага, потом дело пошло. С удивлением обнаружил, что не приходится выкидывать вперед уставшие ноги, прилагая усилия, тело само влекло, и надо было только успевать переставлять ноги.

Пройдя по распадке пару километров, мы приблизились к чаще кустарников, после которой снова свернули восточнее.

Сам Нат и его племянники шли вообще без видимых усилий, Руд и Айман пыхтели, но тоже вроде справлялись. Тяжелее всех было мне, я все равно сбивался с ритма и снова начинал его с небольшой пробежки. Пот лил по всему телу, дважды Нат разрешил остановиться и попить по паре глотков воды. Мы шли и бежали трусцой, дыхание у меня, наверное, было седьмое, но я терпел. Помимо всего, было стыдно оказаться слабее всех.