Попробуем, основываясь на записках Магдалины Бах, заглянуть во внутренний мир семьи Баха.

И. С. Бах был женат два раза. Первая его жена, Варвара, приходившаяся ему двоюродной сестрой, умерла, счастливо прожив с ним 13 лет и подарив ему семерых детей, трое из которых скончались во младенчестве. Ни Бах, ни вторая его жена никогда не забывали о Варваре, а дети от первого брака едва ли замечали, что Магдалина Бах – не их настоящая мать.

С Магдалиной И. С. Бах случайно познакомился в одной гамбургской церкви, заметив, с каким вниманием незнакомая, серьезная девушка прислушивается к его игре на органе. Бах был на 15 лет старше своей второй жены. Большой, массивный, с серьезным лицом и глубокими глазами, он производил, на первый взгляд, скорее впечатление священника или государственного деятеля, чем музыканта и скромного органиста. Магдалине сначала и в голову не приходило, что Бах может на ней жениться; что же касается его самого, то он сразу решил, что Магдалина должна стать его женой.

Когда Бах посватался к Магдалине, она невольно подумала, что этот пожилой добряк, чей взор, казалось, проникал в ее мысли, мог бы быть ей хорошим отцом.

– Любовь – это исполнение закона! – сказал ей Бах, и слова эти тяжело легли ей на душу.

Тем не менее, хотя Бах и действовал на нее сначала несколько тяжеловато и слишком серьезно, она, выйдя за него замуж, быстро привыкла к нему и всегда чувствовала себя около него удивительно спокойно и уверенно.

Образовав с Иоганном-Себастьяном и его маленькими детьми новую семью, она жила уже только для них.

Жизнь семьи шла в ровном и спокойном ритме. Бах был все время занят. То он занимался обучением детей и приходящих учеников, то сочинял музыку, то играл на органе или на каком-нибудь другом инструменте (он владел многими), то штудировал религиозные книги. Бах никогда не бил своих детей, что особенно удивительно для его времени, но был глубоко огорчен и потрясен, когда однажды уличил в обмане одного из своих маленьких сыновей. Зато и счастлив же он был, когда провинившийся мальчуган пришел с матерью попросить у него прощенья!

Баху никогда никто не мешал. Он довольно терпеливо сносил, бывало, шум, который подымали дети, вернувшись с ярмарки с дудками и погремушками. Никаких особых требований, кроме, разве что, полного уединения, не выставлял он и тогда, когда занимался композицией. А иной раз и сочинял, и писал, не обращая внимания на детский шум.

Своей игрой на органе Бах доставлял понимающим и чутким людям огромное удовольствие: небесными звуками называли они его музыку. Иногда бывало, что в Лейпциг, где жили Бахи, приезжал какой-нибудь знаток церковной музыки, который, послушав Баха, с авторитетом заявлял Магдалине, что он считает ее мужа первым органистом в мире. Та просто подтверждала это мнение, чем удивляла приезжего.

– Далеко не все великие мастера могли похвастаться признанием со стороны своих жен! – замечал гость.

– Это была их собственная ошибка! – возражал Бах: не подумавши, выбирали себе подругу жизни.

В самом деле, тот, кто, как он, внутренним оком приглядывался к женщине, ошибиться в своем выборе не мог.

Магдалина самоотверженно помогала Иоганну-Себастьяну преодолевать все тяготы жизни и только молила Бога помочь ей быть достойной своего мужа. Конечно, она была работящая женщина, хорошо управлялась на кухне, хотя они и жили очень скромно, шила, пряла, воспитывала детей Варвары и своих, – словом, была олицетворением порядка и уюта в доме, что очень нравилось Баху, ибо это означало внутреннюю и внешнюю гармонию и, отражая чисто женские положительные черты, способствовало творческой деятельности мужчины.

Может быть, Магдалина и не во всем понимала мужа. Но кто мог исчерпать всю душевную глубину Баха? Магдалина признавалась, что как бы близко она ни стояла к И. С. Баху в течение всей их долгой совместной счастливой жизни, ее ни на минуту не покидало сознание его необъятного величия. У нее всегда был страх, как бы не проснуться внезапно от этого «сна» и снова не оказаться одной, потерявши мужа.

Магдалина старалась приблизиться к Баху. Она пела и выучилась играть на органе, инструменте, который ее муж любил больше всего. С своей стороны, и Бах относился к Магдалине с удивительной нежностью. Трогательно заботился он о ней в периоды беременности. Старался утешить и поддержать ее дух, когда они теряли кого-нибудь из детей.

Баху было 38 лет, когда он поселился с семьей в канторском доме в Лейпциге, где он и оставался затем до самой смерти в июле 1750 г. О внешней жизни композитора и его семьи нельзя рассказать ничего особо любопытного, ничего анекдотического. Жизнь эта состояла из ежедневной работы по мелочам, из ремесленной работы по исправлению и усовершенствованию органа, из школьного преподавания, интимной семейной жизни, постоянной композиторской работы, когда выбиралось для этого свободное время. Тихими зимними вечерами Иоганн-Себастьян и Магдалина сидели рядом и переписывали ноты. Тихая, счастливая работа без каких бы то ни было сенсаций. Колоссальное творческое наследие Баха создавалось непреднамеренно и росло медленно и спокойно, как дерево, которое простоит тысячелетия и всех будет удивлять как чудо. – «Я не способен сочинять песни о несчастной любви или о страсти, – ведь я владею Магдалиной!» – говорил Бах. Музыку, которую он писал, породили его любовь и страстное влечение в другой, идеальный мир, и что он пережил и перечувствовал в этом другом, внутреннем мире, он выражал в звуках. Но чтобы быть в состоянии это делать, нужна была спокойная, безмятежная жизнь в семье, где все были искренно привязаны друг к другу.

Часто Бах читал своей жене афоризмы и разговоры Лютера. Он был представителем традиционной, церковной религии, и его особенно восхищало убеждение Лютера, что в наивысших достижениях музыки можно распознать мудрость божию, вложенную Творцом в его творение. С другой стороны, Бах часто говорил, что он, на его собственном пути, писал только музыку своего познания, – так же, как он создал и свою собственную музыкальную технику.

Часто Магдалина задумывалась о том, какое это было удивительное явление, что этот человек, который так скромно и незаметно жил рядом с ней, который ел, пил и радовался, как все остальные члены семьи, оказывался в то же время человеком, который создавал столь необыкновенные музыкальные произведения. В этом она признавала большую разницу между ними – разницу, которую, однако, он сам никогда не давал ей почувствовать.

Бах не предпринимал никаких больших путешествий, никакой перемены места, не нуждался ни в каких особых внешних вспомогательных средствах и в шуме мирском для своего творчества. Не внешний, а внутренний мир привлекал его. Зимними вечерами довольно бывало огня в камине, света свечей и музицирования с женою, детьми и, может быть, с некоторыми друзьями на разнообразных инструментах, чтобы сделать его счастливым и еще поздно ночью побудить его к сочинению его нежнейших мелодий.