— А как же таблица Менделеева? — не переставал удивляться Иаким.

— Таблица-то… — призадумался маршал. — Да ты сам о ней узнал лишь к тридцати годам. А Кааву с детства науки не любил. Хулиганом рос. Зато дар имел от Бога — людей лечить. Моя дочь тоже этим даром владеет. Видать от него по наследству досталось, мы всё-таки родственники с ним…

— Главное, чтобы твоя Светлана понимала, кому многое дано, с того много спроситься, — нравоучительно произнёс патриарх.

— А этим многое дано? — Сомов ткнул пальцем в окно. — Мне докладывали, что ссоры на корабле случались чуть ли не каждый день. Они же реально не могут, да и не хотят понимать своих собеседников. Невежество и непомерная гордыня, вот вся их суть.

— Ты слишком категоричен, Иван Леонидович.

— Да как же тут не быть категоричным? Правители мусульманских стран вертят служителями нашей церкви, как хотят. Играют на их амбициях, а те словно слепые котята ничего не видят. Даже наш друг — египетский султан, с удовольствием сталкивает лбами христиан-арабов и греков, отдавая предпочтение первым. В Иерусалиме все высокие церковные должности занимают арабы или, на худой конец, грузины. И знаешь, что самое страшное?

— Что?

— Греки обращаются за покровительством к османскому султану! Даже подбивают его на захват Палестины. То есть мечтают занять верховную церковную власть, устроив войну… Большего бля…тва я, Владыка, не видел.

— Снова ты бранишься, Иван Леонидович, — поморщился патриарх.

— А как тут не браниться? Надеюсь, ты теперь понимаешь, почему нельзя давать этим людям многие знания? Покажи им карту мира, думаешь, они отправятся в новые земли, чтобы обращать дикие племена в Христову веру? Да они продадут информацию первому же торгашу, хоть католику, хоть мусульманину. Не видят дальше своего носа, мечтая лишь о сиюминутной выгоде. А кто-то и вовсе начнёт хвастать, мол, смотрите, какой я умный и сколько всего знаю… Знахари, блин! Это твои соотечественники, Владыка, желая угодить то одним, то другим, в результате потеряли целую страну.

— Ну вот, сейчас и меня виноватым сделаешь, — улыбнулся Иаким Звёздный. — Хотя мне сегодня нравятся твои речи. Не играешь, изображая шута. Думаешь, я не замечаю, как ты постоянно потешаешься надо мной? Бог тебе в этом судья, Иван Леонидович. А у меня обиды нет. Вижу, что не от злобы так поступаешь. Понимаю, переучивать седовласого мужа — занятие пустое. Лучше подскажи, как людей объединить между собой?

— Ха — объединить! — задумался маршал. — Объединить их между собой может только общий враг. А так же посулы, что борьба с этим врагом принесёт земную благодать…

— Может, Божью благодать?

— Называй, как хочешь. Только власть, богатство и уважение в обществе мало сочетаются с христианским смирением. Зато можно сразу вычислить, кто захочет бороться по зову сердца, а кто корысти ради.

— Ага! — снова улыбнулся патриарх. — Значит, не всех причисляешь к корыстолюбцам? Значит, осталась ещё вера в людей?

— Не вера, а надежда, которая умирает последней, — парировал Сомов. — А пока пошли… Тебе гостей встречать надо, меня тоже ждут дела… Кстати, предупреди всех прибывших, что сегодня перед самым ужином с ними со всеми поговорит наместник здешних земель.

— Где говорить собираешься?

— Прямо в столовой и поговорю. Чтобы во время приёма пищи им было о чём подумать…