И вот мы идём и одновременно летим и сверху видим: за нами по аллейке, размеренно или торопливо, а кое-кто даже вприпрыжку, перемещаются знакомые персоны. Старушка с вострым носиком, обёрнутая белой простынкой наподобие тальмы и с ридикюльчиком в руках. Встрёпанный чиновник в зелёном вицмундире. Скукоженный старичок с седенькой бородкой и пачкой исписанных листков за пазухой. Молодой чудак в бриджах и шляпе-котелке попыхивает на бегу трубкой. Человек-богомол, лучась огромными глазами, что-то напевает золотистоволосой барышне с петлёй на шее. Статный бескровно-бледный юноша катит на велосипеде, придерживая левой рукой револьвер системы «Кольт».
Дальше, клином, как журавли, — бородатый адвокат в костюме-тройке, солдат с рабочим, кто-то в пелерине, похожий на Гоголя, Ленин в клоунской кепке, стройная Лулу об руку с коротконогим Витей Ховиным (оба чуть обгорелые, как из печки), Аким и Роза, Серёжа с запекшейся дыркой на виске, бузотёрочка Эстерочка, Ирина с бантом, большеголовый Палыч… Разноглазый профессор странно улыбается кривым ртом… А это кто? Гляньте: стремительно шагает конквиста́дор Гумилёв в панцире железном наподобие смокинга, а за его руки держатся, поспешая, ребятишки Лёва и Леночка…
Вон тесной группой — молодая бабушка Вера, крёстная Аня, дядя Коля, Верочка с Андреем, за ними пёс посторонний увязался… Котик Урс едет с комфортом на Верочкином плече… Вот и Нина Алексеевна Князева, похожая на просветлевшую Золушку из фильма, в окружении малолетних принцев и принцесс… Дальше — ещё кто-то, вереница фигур, чьи лица уже трудно разглядеть. Как много, оказывается, народу путешествовало в нашем трамвае!
Куда это мы все направляемся?
Нас ведёт широкая аллея по диагонали через всё огромное кладбище.
Вон там выходит из боковой дорожки, из тенёчка, и присоединяется к шествию рослый стройный господин в сюртуке, с правильными чертами лика и глубоководным взором. Александр Блок! Ну как же, он здесь был похоронен, это потом его косточки зачем-то перетащили через весь город на берег речки Волковки, на место со смешным названием «Литераторские мостки».
А с противоположной стороны появляется и движется вместе с нами усатый господин в долгополом пальто и широкой шляпе, похожий на андерсеновского сказочника. Это, конечно, Александр Степанович Гриневский, Грин. Он-то похоронен далеко отсюда, в тенистом Старом Крыму, но тоже поспешил присоединиться к нашему маршруту.
Ну так куда же мы всё-таки летим?
Вот аллея изгибается, и в её просвете появляется голубенькое строение церкви. Там, видимо, только что закончилась архиерейская служба: «От восток солнца до запад хвально имя Господне!» Некие двое стоят в цветных мантиях и белых клобуках. Да нет, не стоят — идут нам навстречу бодрой походкой. Юноша-старец с седой бородой и густыми бровями и второй, в мужицком зипуне под архиерейской ризой. Мы слышим, что-то такое юноша-старец говорит нам (без звука, но мы слышим):
— Я тебя за руку возьму. Ты будешь видеть меня, потом закроешь глаза. Ты будешь удаляться, твоя рука меня отпустит. Ты скончался. Но ты будешь знать, что до последней минуты не был один.
— Спасибо, владыка Антоний, спасибо, доктор Блум. Я теперь точно знаю, что не один и не буду один, даже за теми воротами. Вон нас сколько, разных и непохожих, поспешает к пригорку, на котором светлеют кресты.
— Иди скорей, тебе хочет что-то шепнуть блаженная Ксения.
Да, а ворота всё ближе. Вот они, неподалёку от церкви.
У ворот — невысокая женщина в мужском пиджаке и в платочке. Глаза её как тёплые лучи, и она тихонечко улыбается, и кого-то ждёт с радостным нетерпением. Кого? Меня!? Голова моя как-то сама склоняется в её тёплые руки.
— Мир ти! Шлэма лэхон. Радуйся, мальчик мой рассеянный, скоро твоя радость будет совершенна.
Мы пролетаем под арочным сводом ворот. (Краешком глаза я успеваю увидеть, как чудак в шляпе-котелке припадает к плечу блаженной Ксении и что-то шепчет ей — о чём-то просит, судя по выражению лица).
Мы прошли насквозь всё кладбище.
Выходим в новое пространство.
Впереди — холмистая равнина. Поля. Опрыснутая росой, вьётся дорога среди душистых трав. Стрекочут незримые насекомые. В солнечных лучах кувыркается и поёт жаворонок. Утро.
А это кто бежит впереди нас по дороге? Он без шляпы, в нелепой, не по сезону, шинели, волосы его всклокочены и мокры… Мы догоняем его. Да это же Евгений! Не торопись, дурачок, мы уже у цели. Видишь — водная гладь, рыбачьи лодки в утренней дымке вдали, чей-то костерок виднеется на чистом ровном бережку.