И никакого ветхого домика. Да и не было его. Твой дом — совсем в другом месте.
У берега разложен костёр. На углях пекутся несколько аппетитных рыбин. И большой круглый хлеб заботливо укреплён на палочках над угольками, чтобы был тёплым. Пахнет лимоном и миртом и ещё чем-то пряным.
Возле костра — Человек.
Мы начинаем догадываться, Кто Он.
Утренняя дымка над озером понемногу рассеивается. Вон, в одной из лодок, по-видимому, тоже заприметили костёр и Человека возле него. Оттуда доносится один возглас, другой, а потом — взрыв голосов. За дальностью не разобрать, о чём они.
Вдруг одна фигура из тех, что в лодке, шлёпается прямо в воду и быстро и шумно гребёт к берегу. И лодка тоже, как бы сорвавшись, режет водную гладь в том же направлении.
Лодка утыкается мокрым носом в песок. Но тот, прыгнувший с неё, достигает берега чуточку раньше. Вот он, совсем голый и мокрый, сквозь прибрежную траву продирается к костерку.
— Мар-ана! Господи, Ты?
— Мир вам. Идите обедать. Всё готово.
Поспешают и прочие, из лодки. Впереди — молодой человек, которого мы видели ещё в самом начале, в доме Лазаря.
Мы тоже, преодолевая страх и смущение, подтягиваемся поближе. Мы не знаем языка, на котором они говорят, но всё понимаем.
Приплывший первым уже напялил рубаху, греется у огонька, пока другие едят. Волосы его всклокочены.
Пора.
Странная дорожка нарисовалась в воздухе: то ли каменистая горная тропинка, то ли колея огненная. От берега в горку. Человек неторопливо идёт по ней вперёд и вверх. Приостановился, обернулся.
— Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведёт, куда не хочешь.
Я один. Не знаю, куда все делись — даже мой Рассеянный. Стою, ошарашенный, и не понимаю, что делать.
— Иди за мною.
— Господи! А они что?
— Если хочу, чтобы подождали, пока я снова приду, что тебе? Ты за мной иди.
Посмотрите: что белеет на пригорке?