Вон, смотрите, по улице шагает человек. Мы проезжаем перекрёсток Некрасова и Радищева, бывшей Преображенской. А по Радищева в нашу сторону движется человек. Ему лет за тридцать. Рост средний. Худощав. Походка молодцеватая, энергичная. Сам весь такой боевитый, такой, я бы сказал, бедно одетый щёголь. Продолговатая физиономия, ассиметричные глаза. Кажется (если мы правильно видим из вагончика), он немного косоглаз. Вот тут у нас в кармане завалялась фотография: это его фотография из следственного дела. Профиль, фас. Да, это он, Николай Степанович Гумилёв, поэт и путешественник. Если ему на голову нахлобучить шляпу-котелок и одеть попричудливее, то окажется, что он до некоторой степени похож на Хармса (вернее, конечно, Хармс, как младший, — на него). Гумилёв здесь живёт рядом, на Радищева, то есть на Преображенской.

Интересно, куда он свернёт по Бассейной — направо или налево? Направо — тот самый дом шестьдесят, откуда мы с Рассеянным, и в этом же доме обитает рыжая нордическая дамочка с огромным бантом в волосах и чуточку поэтическим дарованием — очередная пассия Николая Степановича. Её зовут Ираида, фамилия Гейнике, поэтический псевдоним — Ирина Одоевцева. Симпатичная, хотя с претензиями. А налево, через два квартала, — там живёт невеста или уже вторая жена того же самого Николая Степановича Аня Энгельгардт. Так что весьма любопытно узнать, куда же он всё-таки повернёт.