Я спросил Сатти, есть ли законные способы помешать Оливеру Картрайту обнародовать видеозапись. Своим ответом Сатти отчетливо дал понять, что все попытки безнадежны и меня ждет полное и безоговорочное поражение.
Я понимал, что он прав.
Сатти на ходу жевал свой любимый сэндвич. Он считался завтраком, и после одиннадцати утра его не продавали. Сатти, не просыпавшийся раньше обеда, каждый раз выбивал себе сэндвич со скандалом. Похоже, ради этого он и ходил в кафе.
Я решил на время забыть про Картрайта и сосредоточиться на более конкретной задаче – деле улыбающегося человека. Койл назвал имя бывшего любовника, но я не мог начать его поиски во время дежурства. Становилось все труднее скрывать эту линию расследования от Сатти, тем более теперь, когда обнаружился такой клубок лжи и предательств. Может, все-таки поговорить с ним? Неожиданно блаженная улыбка сползла с лица Сатти. Он уперся взглядом в нашу машину.
В ней кто-то сидел.
Мы переглянулись, подошли ближе.
Сатти тихо выругался.
Дверца открылась, на пассажирском месте восседал суперинтендант Паррс. Он выставил ногу из машины и улыбнулся зловещей акульей улыбкой:
– На манеже все те же. Клоуны Рок и Мрак.
– Сэр, – выпалили мы хором.
– Добрый вечер, Питер, – обратился Паррс к Сатти. – Давно не виделись. Как жизнь?
– Не жалуюсь… – Сатти пожал плечами.
– А девушка, которую ты недавно арестовал, жаловалась. Ладно, поздно уже. Ты, наверное, проголодался. Мне нужно перекинуться словечком с нашим вундеркиндом. Так что сходи куда-нибудь, перекуси.
– Умираю с голоду. – Сатти сурово глянул на меня и пошагал обратно, дожевывая бутерброд. – Хорошего вечера, суперинтендант.
– И вам, детектив-инспектор. – Все так же с улыбочкой Паррс подождал, пока Сатти скроется из виду. Потом, не глядя на меня, тихо скомандовал: – В машину, быстро.
5
– Ты ведь себя еще молодым считаешь, Эйдан? Ладно, не отвечай. Молодость, она как красота. В глазах смотрящего. Да, ты еще молод. Девчонки на тебя заглядываются. У тебя работа, волевой подбородок. Шевелюра на месте. Другому парню твоего возраста я бы сказал, что у него вся жизнь впереди. Смекаешь, о чем пойдет речь? В январе у нас объявился гастролер. Это не то чтобы разгар сезона, так что он привлек внимание старой гвардии. Людей, у которых память на лица хорошая. Они и прозвище его припомнили. Билли-Тупотык. – Паррс улыбнулся. – Такое имечко сейчас не услышишь. Слишком старомодное, типа Дорис или Этель. Ну так вот, гастролеру было хорошо за шестьдесят. Пенсионный возраст. Однако там, где работает старина Билли, пенсию не платят. Те же старожилы сказали, что он «механик». – Паррс помолчал, потом улыбнулся. – Но не такой, который машины чинит. Кустарь-одиночка. Брался только за определенную работу. Мотался по стране, где заплатят – туда и едет. Для такой жизни нужна охота к перемене мест. Отсутствие корней и привязанностей. Чтобы нечего было терять. Потому-то, наверное, Билли не завел ни семьи, ни друзей. Немного похож на твоего улыбающегося человека. Да и на тебя. Ну что, догадался, какие проблемы устранял Тупотык?
– Людей, – предположил я.
– Верно. Десятки людей за много лет. Прокололся только один раз. Ну так вот, пришли мы в январе к нему потолковать, дверь высадили, а он сидит с набитым ртом. Бумагу жует. Вот умора! Наши молодцы перевернули его вниз головой и, скажем так, перекрыли ему носовые ходы, он бумажку-то и выплюнул. А на ней адрес. Ты бы его узнал. Как-никак живешь там. И еще слова: «Пусть помучается». – Паррс помолчал, давая мне переварить услышанное.
Я поймал себя на том, что слишком шумно дышу.