- Полиция, - подмигнула Бегемотиха. - Я уж не стала говорить им, что вы никуда не выходили, хотя и знала, что вы дома. Вчера-то, стучали к вам - это полиция и была. Но я вас не выдала, знаю я этих ищеек: им только дай заподозрить человека в чём-нибудь, так уж они вцепятся в него так, что и железным ломиком челюсти не разожмёшь. И попробуй-ка, докажи им, что ты ни в чём не виноват, что ты просто больной человек.
- О чём это вы? - помрачнел Эриксон ещё больше, если только это было возможно.
- Да о чём-о чём, о полиции, - недоумённо усмехнулась фру Винардсон.
- Нет, вы сказали «больной человек».
- Ну, сказала. А что же вы, господин Скуле, здоровый что-ли? Вы себя в зеркало-то когда видели последний раз? На вас же лица нет, и было ли оно на вас когда, трудно сказать. Я когда этих полицейских...
- Вот что, мадам Винардсон, - перебил Эриксон, не желая слушать её разглагольствования, - моё лицо никак вас не касается...
- Не касается, - с готовностью кивнула Бегемотиха. - И пусть бы оно только попробовало коснуться... Меня касались только настоящие самцы, а не такие... с рогами на лбу.
- Вас не касается моё лицо, - повысил голос Эриксон, стараясь пресечь её словопрения. - А ваши попытки выставить меня больным, сумасшедшим...
- Да с чего бы это, хоть вы и правда не того...
- ... как раз очень были бы интересны полиции...
- Ну, пока им только вы интересны оказались...
- ... как и все жильцы этого дома, о которых я могу сказать только одно...
Эриксон не договорил, задумчиво уставился на Бегемотиху.
- Ну? - хмыкнула та. - Что же одно вы можете сказать?
- Послушайте, фру Винардсон, - уже примирительно, почти заискивающе заговорил Эриксон, - в тот день, когда вы тащили меня на спине, пьяного... кстати, хочу сердечно поблагодарить вас за помощь и извиниться за причинённые неудобства, - фру Винардсон махнула рукой, - в тот день вы, как сами сказали, переодевали меня в домашнее...
- Ага, чистая правда, - кивнула консьержка и многозначительно ухмыльнулась.
- Да, так вот. У меня в кармане была бумажка и...
- Сигарета, - снова кивнула фру Винардсон. - Поломатая.
- Да, сигарета. Сигарету вы, вероятно, не сохранили, но может быть, вам удастся вспомнить её марку? И очень хотелось бы верить, что та бумажка не потерялась.
- Ну, если хотелось бы, так верьте, - вставила Бегемотиха и разразилась своим басовитым хохотом. Вволю насмеявшись, она сказала: - Я в марках этих ваших сигарет не разбираюсь, оно мне никчему, так что даже и не смотрела.