Догадавшись, в чем дело, Михримах расхохоталась. Но когда она заговорила, в голосе ее звучала грусть.

– Что ж, наш слон стал взрослым, – сказала она. – Он уже больше не милое дитя. Всем нам рано или поздно приходится расставаться с детской невинностью.

Джахан попытался робко протестовать:

– Светлейшая госпожа, скоро Чота успокоится и станет таким, как прежде. Тогда вы вновь сможете его увидеть.

Михримах, не глядя на него, покачала головой:

– Ты когда-нибудь пытался поймать ветер, погонщик? Или достать луну с неба? В этом мире есть вещи, которые находятся вне нашей власти. Я уже смирилась с этим, и однажды настанет день, когда и тебе придется сделать то же самое.

Тут Чота, словно услышав, что речь идет о нем, и пожелав участвовать в разговоре, принялся реветь и громыхать цепями. Он производил такой оглушительный шум, что Джахан был не в состоянии толком поразмыслить над словами Михримах.

После того как дочь султана и ее нянька покинули зверинец, Джахана осенила идея. Он вспомнил о цыганах, вытащивших их с Чотой из ледяной воды. Они ведь сказали тогда, что у них есть слониха! Когда он поделился своими надеждами с другими работниками зверинца, те лишь покачали головами.

– Цыгане – бродячее племя. Сегодня они здесь, завтра там. Как говорится, ищи ветра в поле.

Однако учитель Синан смотрел на дело не так безнадежно. Он не только освободил Джахана от работы, но и дал ему несколько серебряных монет, а также снабдил повозкой и возницей.

– Ступай отыщи для своего друга красавицу-невесту, – сказал он. – Пусть слон тоже познает счастье. Одиночество – это удел, который способен выносить лишь Создатель.

Не обменявшись ни единым словом, Джахан и возница покинули город, выехав через ворота Весны. Оба смотрели вдаль, туда, где лучи рассвета окрашивали небо в нежно-розовый цвет. Проведя в пути несколько часов, они наконец увидели в долине цыганский табор: кибитки, шатры, разноцветное тряпье, висевшее на веревках. Издалека табор казался ярким покрывалом, раскинутым на серой унылой земле. Возница наотрез отказался приближаться к цыганам, о которых слышал множество жутких историй.

– Будь осторожен, – напутствовал он Джахана. – Если тебе предложат утолить голод или жажду, откажись. Не бери из их рук ни стакана воды, ни куска хлеба. Помни: цыгане подобны шайтану и джиннам – только и думают, как бы украсть человеческую душу.

Помахав ему на прощание, Джахан не теряя времени направился к табору. Он чувствовал: стоит чуть-чуть помедлить, и вся его решимость улетучится. Громко стуча башмаками по земле, он поравнялся с ватагой чумазых босоногих ребятишек. Какая-то женщина кормила близнецов, дав каждому по соску. Заметив, что Джахан смотрит на ее обнаженную грудь, цыганка обожгла его сердитым взглядом. Юноша вспыхнул и поспешно отвел глаза.

Затем подошел к какому-то мальчугану и спросил:

– Где ваш вожак?

Тот в ответ и бровью не повел. Джахан даже усомнился в том, что цыганенок его расслышал.

– Чего тебе надо? – Хриплый голос за спиной Джахана раздался так неожиданно, что он едва не подпрыгнул. Повернувшись, он увидел двоих мужчин, буравящих его неприветливыми взглядами.

– Я ищу вашего вожака… кажется, его зовут Балабан, – промямлил Джахан.

– Откуда ты его знаешь?