– Зачем домкрат, когда есть динамит? – философски заметил я. – Он точно в воздух выше поднимет. Даже взлететь на нем можно. Главное, чтоб подрывник был хороший.

– На каждого хитрого подрывника есть опытный сапер, – ухмыльнулся Юрик.

Мы с ним вроде бы перебросились подколками, идиотскими, к слову, только после слов одноглазого лицо Кари замерло, побледнело, ее глаза лихорадочно заблестели, а после она потребовала:

– Повтори! Что ты сказал? – и нацелила палец на одноглазого.

– Опытный сапер… – протянул Юрик. Одноглазый, судя по ошарашенному виду, понимал в резкой перемене настроения демоницы не больше моего.

Карина

– Точно! – Я аж подпрыгнула на табурете от нетерпения. А после, поелозив на нем, уточнила: – Слушай, Вик, а мог пожар быть из-за взрыва?

Я говорила, а в мозгу звучал голос билетерши: «Он никогда не ошибается!» – которая с гордостью заявила, что электрик в музее – бывший сапер. И у него, дескать, проводка просто не могла замкнуть.

В мозгу меж тем складывался пазл: если хранительница музея была в сговоре с реставратором… А ведь наверняка была, потому как обнаружила Брюллова под гуашью «Весточки» наверняка Ирина, когда работала над восстановлением полотна. Тогда что мешает преступному дуэту превратиться в трио?

Одна находит бесценную картину и снимает с нее слой гуаши. Второй делает так, чтобы «Весточка» исчезла без следа и ее особо не хватились. При этом организует пожар так, что комар носа не подточит, и его, как электрика, не смогут обвинить в халатности. А третья продает картину…

– Взрыв? Не знаю, – задумчиво произнес Ворон. – Если бы была возможность еще раз взглянуть…

Он не договорил, а я уже сорвалась с места. Короткий забег до телефона, оставшегося в гостиной, рядом с диваном, и через пару секунд я была уже вновь на кухне.

– А фото подойдет? – с этими словами я ткнула несколько раз пальцем в экран, открывая снимки, сделанные тайком сразу после пожара. А после положила мобильный на стол.

Мы трое склонились над ним и начали разглядывать фото. Вик – хмуро. Юрик – любопытно и пристально, словно биолог в микроскоп новый вид инфузорий. А я – выжидательно. Хотя нетерпение распирало изнутри. Но я сжала в кулаки и пальцы, и журналистский зуд, а после попыталась вести себя как образцовый утопленник, вмурованный в тазик с цементом, – ниже воды, тише рыбы.

– Ну?! – первым не выдержал Юрик, глядя на то, как пожарный задумчиво листает снимки.

Вик задумчиво ответил:

– Точка горения, направление движения огня – все похоже на естественные причины… Вот смотрите сюда, – при этих словах Ворон увеличил снимок, ткнув на изображение черного, как сама смерть с косой, подоконника. – Тут, судя по следу и оплывам, стояла пластиковая банка с какой-то горючкой. А перед ней – стеклянная трехлитровка. – Палец ткнул в подкопченные осколки, в которых можно было узнать характерное круглое дно. – Она могла сработать как линза. Добавить к этому статику, которая часто бывает при контакте обычного пластика с тем же бензином или керосином, – и первичное воспламенение готово. А рядом остатки лаков, красок, которые отлично горят.

Я скривилась. Выходит, все выглядит естественно. Очень естественно. И если бы не ощущения Вика, что огонь полыхал как-то уж очень яростно, то и не подкопаться.

– Интересно, а что скажут эксперты? – протянула задумчиво.

– Могу узнать, если ты все расскажешь, – в третий уже раз напомнил Юрик.