Его дыхание обожгло мне висок. Захотелось обернуться, чтобы посмотреть Вику в глаза, но мешало смущение. Опять оно! Как-то после встречи с этим огнеборцем я слишком часто стало испытывать чувство неловкости.

Вот и сейчас понадобились все силы, чтобы фраза вышла отстраненной, с легким оттенком стервозности.

– Это не «еще один» и точно не мой. Он общественный, – произнесла я и, не дожидаясь вопросов, пояснила: – У кого-то вот семь пятниц на неделе, а у него – семь пассий. Так что мы с ним месяц как расстались.

– Мфтительфная стерфа! – хлюпая разбитым носом, из которого сочилась кровь, прогнусавил бывший. – Ноф-то за фто?!

– Он у тебя даже не сломан, – отстранено заметил Ворон, обращаясь к Антону, и обманчиво проникновенно предложил: – Давай помогу.

– Остановить кровь или доломать нос? – уточнила я, уже успевшая узнать огнеборца и понять: когда он так вкрадчив, это не сулит собеседнику ничего хорошего.

– Конечно, второе. Любое дело должно быть доведено до конца. Можно бонусом еще и гипс на руки организовать…

«…чтобы не хватал ими кого ни попадя», – Вик не произнес, но тон был таким выразительным, что домыслить окончание труда не составило.

А после этих слов мне на плечо легла мужская ладонь. Широкая. Мозолистая.

От этого простого жеста, кажется, даже лоб стал болеть немного меньше, что ли. А то голова, если честно, после приветственного удара в забрало бывшего гудела, и единственное, что мешало мне за нее схватиться, – гордость. Так что я мужественно делала вид, что мне все нипочем, и терпела.

– Да фы пфихи! Оба! – выдохнул бывший и, развернувшись, рванул от нас, закладывая зигзагом и прикрывая ладонью нос.

Не знаю, какие чувства были у Ворона при виде удиравшего Антона, но я смотрела на мелькавшие подметки с ощущением глубокого удовлетворения.

– Значит, ты свободна… – протянул Вик.

Я утвердительно угукнула:

– Абсолютно и категорично. Даю слово. У меня никого нет. Ни парня. Ни бойфренда. Ни любовника…

А затем все же не удержалась и повернулась, не рассчитывая, что Ворон окажется так близко и его будет… так много. Он стоял передо мной, давя и доминируя всей своей рослостью, плечистостью, и уверенностью. Той самой, которой уже завидуешь, но которая еще не бесит настолько, что нестерпимо хочется сделать мир светлее… В смысле дать в глаз, чтобы поставить фонарь побольше.

Вик сейчас выглядел почти идеально. Ну, насколько это возможно при условии бессонной ночи, проступившей щетины и легкой помятости всего мужского организма. А во мне вдруг проснулся бесенок, убедился, что сознание полусонное, и протянул:

– И скажу даже больше. Я готова к новым отношениям без обязательств, с перспективой на горизонтальные, с тем, кто способен потушить меня, если я вдруг вспыхну…

Да-да, это не я произнесла, а тот чертенок, что сидел внутри меня. Еще и заставил плутовски улыбнуться, гад рогатый! И только когда я произнесла последние слова и вскинула голову, поняла, что именно сказала…

Какой-то части меня – той самой рогато-озорной – было забавно и любопытно. Ну интересно же увидеть, как непробиваемый, решительный, невозмутимый, огнеупорный Ворон вдруг – и теряется от столь прямого предложения.