Эти мысли приводили Жарлыбая в отчаяние, и он решил не откладывать дело. За советом он отправился к Караману. Тот встретил его приветливо, но удивился:

— Что случилось? Все радуются, веселятся, а ты мрачен и озабочен. Какая печаль терзает тебя?

— Неужели ты забыл, Караман, — укоризненно произнес Жарлыбай. — О чем мы говорили в Каракумах? Все мои мысли о Бибигуль…

— Вот оно что! Я не забыл об этом! Но ведь некогда было думать о свадьбах. А теперь сватай свою Бибигуль, раз вы любите друг друга, и отпразднуем той.

— Не так-то все просто, — покачал головой Жарлыбай. — Боташ, отец Бибигуль, из рода тама, я из рода табын, а Сайлыбай из рода жаппас. И он уже давно заплатил калым за невестку. Если украду Бибигуль, род пойдет на род. А чем это кончится? Если бы Боташ согласился мне отдать в жены свою дочь по-хорошему, я бы отдал все, что у меня есть! Что мне делать, Караман?

Глаза Карамана налились кровью, лицо стало суровым, глаза сузились:

— Никаких калымов. Не для того пролили свою кровь в страшных мучениях Казамбай и Тышканбай! Я до сих пор с содроганием вспоминаю об их ужасной кончине. Не для того мы изгнали баев-кровопийц. Нужно жить по-новому, пусть это будет первая женитьба по обоюдной любви. Конечно, у тебя основательные опасения, но теперь люди не будут ссориться из-за интересов Боташа и Сайлыбая.

Жарлыбай перевел беспомощный взгляд на Зауре и та, рассеяв его сомнения, рассказала, что недавно виделась с Бибигуль. Девушка любит его, тоскует и с нетерпением ждет встречи. Отец хочет на днях выдать ее за сына Сайлыбая Ержигита.

— Торопись, джигит, а не то упустишь свое счастье! — наставляла она парня. — Сегодня я встречусь с твоей суженой, договорюсь обо всем, а завтра будь наготове да возьми с собой несколько ребят покрепче.

Жарлыбай от радости и счастья не знал, как благодарить Зауре:

— Караман, у тебя не жена, а клад. Спасибо тебе, Зауре. Все сделаю, как ты сказала! — только и смог выдавить он.

В тот же день Зауре встретилась с Бибигуль и договорилась о побеге на следующую ночь.

В назначенное время Жарлыбай со своими друзьями приехал в условленное место. Долго ждали Бибигуль, но девушка не появлялась. Прождали до полуночи, и Жарлыбая опять начали одолевать сомнения.

«А вдруг Бибигуль посмеялась надо мной! — думал он. — Девушки способны на такие злые шутки. А бывает, что и снохи, вместо любимой девушки подсовывают ту, которую никто не берет замуж… Нет, Бибигуль не такая, не может она так поступить! Видимо, что-то с ней случилось…»

А в это время Бибигуль металась по юрте. Вечером отец собрал всю семью и объявил:

— Сегодня Ержигит должен забрать мою дочь. Мы с Сайлыбаем уговорились давно. Он уже полностью заплатил калым. Неизвестно, что будет завтра. Все аулы под влиянием уполномоченных, и в них пока неразбериха, вызванная конфискацией. Дальше откладывать нельзя, а устраивать свадебный той сейчас не время. Еще узнают о калыме, могут помешать.

Помолчав, он обратился к дочери:

— Есть одно предание. Когда-то один богатый человек задал своим двум сыновьям вопрос: «Как вы будете хоронить меня, когда я умру?». Старший сын ответил: «Отец, я похороню вас со всеми почестями, как и подобает баю». А младший сын сказал: «Я похороню вас сообразно обстоятельствам того времени». Прошло некоторое время. На аул напал враг. Старший сын одним из первых бежал от неминуемой гибели. А младший стал искать в сумятице своего отца. Вдруг он увидел отсеченную голову отца, которая валялась в пыли. Не долго думая, он засыпал голову землей и сказал: «Отец, обстоятельства сложились так, что больших почестей я вам не могу оказать». И ускакал прочь. Бибигуль, я хотел выдать тебя замуж с почестями, устроить богатый той. Но, видит аллах, сейчас этого сделать нельзя.

Боташа не интересовало, любит ли его дочь Ержигита, хочет ли она выйти за него замуж. Главное — сдержать слово, данное за богатый калым. Бибигуль не перечила отцу, только слезы навернулись у нее на глаза. Отец, не терпевший женских слез, торопливо вышел из юрты, приказав приготовить все к приезду жениха.

Девушка не скрыла от матери своих чувств и сокровенных мыслей. К счастью, Боташ уехал по своим делам, и мать с дочерью договорились обо всем.