После обеда беседа с комсоргом перешла в правильное русло. Фотографии полуобнаженных девушек комсорг порвал, с боевым листом тоже разобрались, политическая грамотность у личного состава значительно улучшилась. На прощание мы пожали друг другу руки, и комсорг с чувством выполненного долга уехал.
Через неделю прибыл следующий проверяющий из батальона, теперь по технической части, главный инженер батальона капитан Владимир Свинухов. С ним мы были, можно сказать, в приятельских отношениях, еще в эпопею, когда перевал Саланг и трубопровод завалило снегом, и часть командования 3-го отпб оказывала нам поддержку. Владимир выглядел статусным: черноволосый, с начинающейся проседью, подтянутый и очень похожий на белогвардейского офицера, форма ему была к лицу. По всей видимости, комсорг батальона тоже был в приятельских отношениях с главным инженером батальона. По прибытию капитан В. Свинухов осмотрел перекачивающую станцию ПНУ-100/200, запас топлива, наличие оборудования для ремонта и количество целых труб и, по всей видимости, состояние дел его устраивало. Солнце припекало, до обеда было еще два часа, на мой вопрос поедет ли проверяющий на ГНС-48, капитан махнул рукой. Тогда я предложил с дороги искупаться в бассейне, потом пообедать и дальше решить ехать или нет. В ответ Владимир сказал коротко: «Веди, перекачки сегодня все равно не будет».
В бассейне вода была прохладная, проточная. Можно было нырнуть с двухметровой вышки или просто побыть в воде. Днем купание запрещалось старшим на посту командиром батареи Зверевым. Дисциплина стояла превыше всего, но для проверяющих, с разрешения, можно: нырнул пару раз, проплыл четыре метра туда и обратно и сиди себе в беседке под маскировочной сеткой, не отсвечивай, ешь виноград кишмиш. Именно так мы поступили в дообеденное время. Капитан рассказал, что служил себе спокойно на складе горючего в Киевском военном округе в городишке Бахмач -районном центре Бахмачского района Черниговской области, расположенном на правом берегу реки Борзенки (правый приток реки Борзны, бассейн Днепра) за 218 километров на северо-восток от Киева и за 143 километра на юго-восток от Чернигова (по автодорогам). На склад пришла разнарядка отправиться в Афганистан, и он оказался здесь с самого формирования бригады. Чтобы скоротать время мы выпили по паре кружек молодого вина и уже собирались на обед, но тут подошел Сергей Зверев и предложил выпить виноградной чачи29, так сказать за содружество родов войск.
Освоить производство чачи без специального оборудования мне было не по силам, да еще со своей разъездной работой. Надо отдать должное, у артиллеристов напиток получался добротный, немного крепкий и в меру терпкий, очень напоминающий хороший коньяк.
После обеда мероприятие у бассейна продолжилось и завершилось только к вечеру. Содружество родов войск было скреплено надежно. Иногда нужно было напиться, чтобы хоть немного переключиться от действительности вокруг нас. Проверяющий остался ночевать в моей комнате на соседней койке, на ГНС-48 в этот день мы уже не поехали. Перед тем как идти спать, я проверил бойцов, позвонил на ГНС-48: службу никто не отменял.
На следующее утро стакан простокваши и кружка молодого вина восстановили наши силы, капитан, исполнив долг проверяющего, убыл по своим делам. Нам предстояло готовиться к очередной перекачке.
При наличии времени и техники до начала очередной перекачки топлива мы выезжали для проверки трассы трубопровода. Если такой возможности не было, то приходилось действовать по мере возникновения проблемы. У командира взвода связь была между гарнизонами и с КП роты, как и раньше во время перекачки доклад параметров давления производился каждые 15 минут.
Предварительная проверка трассы не состоялась, в очередной раз подвела техника: КАМАЗ отказался заводиться, БТР из ремонта не пришел, остался только МТЛБ. Пришлось идти к артиллеристам и договариваться о выделении МТЛБ на непредвиденный случай. У комбата Сергея Зверева оказались свои проблемы. МТЛБ отправили на соседний пост, там тоже с техникой была беда, но обещали в качестве боевого обеспечения из полка прислать БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина). От Сергея я пошел к танкистам, которые занимали соседнее крыло нашего поста, договориться на случай выезда в ночное время. Командир танковой роты капитан Валентин Стулия к тому времени отвоевал в Афганистане почти два года. Был ранен, контужен, награжден двумя орденами «Красной звезда» и представлен на орден «Боевого красного знамени». Представлялся на звание «Героя Советского Союза», но что-то в кадрах пошло не так, якобы капитан долго пребывал в должности командира роты и представление переписали на орден «Боевого красного знамени». Валентин после ранения и контузии хромал и ходил с палкой. С семьей тоже было не все в порядке, как в прочем и у некоторых других офицеров, служивших в Афганистане подолгу.
Валентин сидел на лавочке и курил после завтрака рядом со входом в спальное помещение. Мы разговорились. Валентин сказал, что через неделю уедет в полк для продолжения лечения ноги, а вместо него на пост приедет командир взвода лейтенант. По моей просьбе обещал помочь броней, у него вся техника была исправна и готова к работе.
В течение всего для перекачка шла без сбоев, топливо поступало в Баграм. Предполагалось в течении двух дней заполнить их склад горючего, а потом переключиться на склад ОБАТО. В летнее время авиация работала безостановочно и топливо нужно было поставлять регулярно. После обеда прибыл БРДМ-2 только с механиком-водителем, стрелок по непонятным причинам отсутствовал. Мне было интересно посмотреть, что из себя представляет БРДМ, раньше такую технику видел только издалека. Светловолосый парень в шлемофоне, закинутом за голову, представился: «Рядовой Калинин прибыл в распоряжение». Парня звали Сашей, мы забрались сначала на броню, в потом внутрь машины, посмотрели, как там все устроено. Компактный броневик, маневренный, может развивать скорость по шоссе до 100 км/ч, четырехколесный, два пулемета, защищает только от пуль и осколков, то, что надо для трубопроводчиков, и трубы при необходимости можно прикрепить с двух сторон. Вот бы нам в пользование такой броневик, кто бы подсказал.
На следующий день БРДМ-2 уже был экипирован трубами и передан нам в пользование. После обеда упало давление на входе в насосную станцию, была остановлена перекачка и состоялся первый выезд на трассу от ГНС-47 в сторону Чарикара. Действительно, по асфальтированной дороге БРДМ-2 очень быстро разгонялся до 80 км/ч, а так как мы с аварийной командой сидели на броне, то держаться нужно было крепко, чтобы не улететь на обочину дороги. По бездорожью машина шла важно, переваливаясь на ухабах, радиус поворота давал возможность большей маневренности. Проехали Чарикар, свернули на канал и нашли пробоину. Мы относительно быстро заменили трубу и направились в обратный путь.
Центральная улица Чарикара была очень оживленной, справа и слева находились торговые лавки вперемешку с жилыми домами и просто шла торговля на дороге всем чем можно и нельзя. Люди, проезжающие грузовые и легковые автомобили, гул от людей и сигналы от техники. Один из грузовиков остановился, и тут же на подножку кабины вскочил с продуктами мальчик-афганец (бача) и просил купить у него кекс, «Фанту» или что-то еще. После центральной площади, обозначенной перекрестком, торговый накал снижался и можно было ехать быстрее. Только механик-водитель Саша Калинин прибавил скорость, как на улицу неожиданно для нас на ишаке выехал местный житель пожилого возраста в белой чалме и прямо под колеса БРДМ. От неожиданности мне даже не удалось крикнуть механику-водителю: «Стой!» – так быстро все произошло. От удара ишак оказался под БРДМ, и почувствовалась легкая качка, чалма старика осталась на выступающей носовой части корпуса. После неожиданной встречи с животным и его спутником мы остановились. Ишак после удара встал и стоял без движения, соображал, что это было, старик тоже был жив, но он не такой шустрый как ишак. Он облокотился на руку и, наверное, ждал, что мы пойдем его поднимать и просить прощения за «неожиданную встречу». Ну, раз все остались живы, я скинул ногой чалму с брони и сказал: «Саша, поехали, без нас разберутся».
По прибытию к себе в гарнизон бойцы долго потом смеялись над механиком-водителем Сашей, как он круто наехал на ишака, а ишак остался жив и за это его, Сашу, даже не поблагодарил. История не имела продолжения, к нам с претензией никто не обратился, значит, никто не пострадал. Вывод сделали правильный: на БРДМ по городу ехать нужно было медленно и смотреть во все стороны.
К концу вторых суток перекачки было заполнено отделение армейского склада горючего. Мне пришлось съездить в Баграм, согласовать объемы перекаченного топлива. Поехали на БРДМ вчетвером: механик-водитель Саша Калинин и со мной еще двое монтажников, трубы сгружать не стали – они служили вместо пропуска на постах. Отделением армейского склада горючего в Баграме руководил выпускник УВВТУ, высокий и худощавый капитан. Его рабочее место было в радиостанции. Склад горючего выполнял функции приема топлива из трубопровода и выдачи его в автомобильный транспорт (автоцистерны) по направлению в Кабул – Газни – Гардез – Кандагар, где дислоцировались авиационные части. Мы посчитали количество принятого на складе топлива, капитан поправил очки, вытер пот со лба и предложил выпить чаю. Разница выданного и принятого топлива была в пределах погрешности, мы на прощание пожали друг другу руки. Мне нужно было ехать в ОБАТО, так как следующие сутки перекачка топлива планировалась на их склад горючего.
Просьбу помощника начальника службы горючего ОБАТО старшего лейтенанта Сергея Сабурова достать ему афганский нож я помнил всегда. Накануне мой афганский друг Насим привез мне то, что требовалось. Нож действительно был хорош: лезвие острое и широкое, ручка деревянная и удобно ложилась в руку, он больше был похож на кинжал, и я предложил его испытать ударом о металл. Насим согласился. Армейские кровати были сделаны из металла, состояли из двух дугообразных спинок и каркасной части – сетки, натянутой по периметру на прямоугольную раму и изготовленной из металлического уголка 40х40. Я крепко сжал рукоятку ножа, и со всего маха «бац» лезвием по раме. Кровать не развалилась, нож тоже. Результат: на лезвии все было чисто, на кровати остался рубец от удара глубиной 3–4 мм. Получается, нож прорезал металл, невероятно, но факт, это, по всей видимости, и был булатный афганский нож.
На складе горючего ОБАТО ждали моего появления. Надо было согласовать начало перекачки, объем топлива и уточнить систему радиообмена. После урегулирования всех этих вопросов я попросил отойти Сергея Сабурова в сторонку и вытащил из сумки афганский нож. Улыбка на его лице и множество вопросов, как, откуда, что с меня и т.д. Сергею скоро предстояла замена, и он не ожидал, что я ему достану нож. Мы повторно вместе провели испытание ножа на прочность, и старший лейтенант остался доволен. Как и обещал, он отдал мне взамен трехлитровую банку со спиртом и бутылку 0,5 в придачу – презент. Мы ударили по рукам, обнялись, и мне пора была ехать к себе.
По прибытии на ГНС-47, я сообщил о готовности к перекачке, и через полчаса давление на входном манометре стало расти. Была запущена в работу наша насосная станция и через 15 минут прошел аналогичный доклад с ГНС-48. Топливо стало поступать на склад горючего ОБАТО. За сутки он был заполнен. Перекачка завершилась благополучно без происшествий. БРДМ опять пригодился для поездки на склад горючего ОБАТО, объемы перекачки были согласованы. На следующая день запланировали подачу топлива на склад горючего афганцев, который находился по соседству с ГНС-48.
В начале сентября все еще было очень жарко. После возвращения на ГНС-47 со склада горючего ОБАТО ближе к вечеру подъехал афганский друг Насим, его ждала трехлитровая банка с горячительным продуктом. Все по-честному, нож в обмен на спирт. Насим открыл банку понюхал и предложил отпить. Как-то у меня не было в планах сегодня выпивать, если только чуть-чуть, перед ужином, для пробы продукта. Я принес пластмассовые кружки, хлеб, банку с рыбной консервой «Салака в масле» и фляжку с водой. Насим смотрел на меня и ждал, когда я первый выпью. Я налил себе на два пальца от дна на глоток, выпил, сделал глубокий выдох и тут же запил водой. Спирт обжигал глотку, крепость была хорошая, конечно, следовало разбавлять водой, но тогда бы он нагрелся, и так жара стояла под плюс 40º С. Насим налил себе полкружки спирта. Я сделал намек, не многовато ли за раз. «Нет, – сказал. – Нормально». «Вот, – подумалось. – Душман, крепкий афганец на выпивку». Выпив почти залпом, он начал кашлять, я дал воды, запивать лучше сразу. Выпил Насим воды, морда покраснела, посидел молча. На мой вопрос как спирт, он пальцем показал вверх, немного отдышался, закусил рыбной консервой. Вот тут его понесло. Оказывается спирт, которым угощали Насима, был уже слегка разбавлен, спирт такой крепости – 96,2 град. – он попробовал впервые. Повторять я не стал, Насим сам повторно налил себе тоже на два пальца от дна и выпил. Второй заход оказался удачным, и после запивки водой, афганец разговорился. Оказывается, у него было две жены и четверо детей. Первая супруга жила в Кабуле, вторая с ним в Чарикаре. Насим всех их любил и помогал растить детей. Выпивку он не считал большим грехом, а вот убийство людей считал, он хотел, чтобы на афганской земле был мир. Через полчаса, Насим уже нес всякую чепуху, спирт оказался качественным. Еще через полчаса, я проводил его до дороги, и он уехал на попутке, спирт попросил оставить у меня. На следующий день Насим приехал после обеда слегка помятый, отлил мне бутылку спирта и остальное забрал с собой. Эту оставленную им бутылку спирта мы выпили позже.
На следующий день решили начать перекачку топлива на афганский склад горючего. От насосной станции до склада афганцев был проложен трубопровод около 200 метров с отсечной задвижкой. Переключение потока происходило по согласованной схеме. На афганском складе были закопаны около 10 вертикальных резервуаров, для автобензина, дизельного топлива и керосина (топливо ТС-1), который и перекачивался по трубопроводу. Общая вместимостью склада горючего была около 2000 куб. м. Начальником склада горючего был смуглолицый, высокого роста офицер афганской армии, имевший специальное образование. Он всегда был одет по форме с фуражкой, чем подчеркивал свою значимость, и немного мог объясняться на ломанном русском языке, но мне все равно потребовалась помощь переводчика бойца-узбека для решения вопросов перекачки топлива. Предварительно в пяти резервуарах сняли показатели остатков топлива для определения последующих расчетов. К моему удивлению на резервуарах были установлены современные электрические счетчики для замера топлива. Вроде бы отсталой считалась страна, а счетчики стояли современные. Связь со складом, как и раньше, осуществляли посыльными. После перекачки мне нужно было повторно снять показания, определить количество перекаченного топлива и сообщить полученные данные. Как производились потом расчеты, или это была безвозмездная передача, мне не сообщили.
На посту по субботам был определен банный день. Сначала мылись офицеры, потом личный состав артиллеристов, танкистов и трубопроводчиков. Начало перекачки на афганский склад горючего как раз попадал на субботу – 10 сентября. Баня, конечно, здорово, но работа оставалась работой. Выходную задвижку переключили на афганский склад, боец-трубопроводчик в качестве посыльного сходил и предупредил начальника склада о нашей готовности к перекачке, и после подтверждения с афганской стороны о готовности к приему топлива, на ГНС-45 запустили насосную станцию. Примерно через полчаса посыльный с афганского склада пришел на ГНС-48 и сообщил, что топливо начало поступать.