Подгора молча кивнул. Он вообще был не очень-то разговорчивым, а тут обстановка того и требовала.
Лошади тянули воз с большим трудом, хотя сена на нем было с полкопенки. А мужики, одетые в белые шаровары и черные жилетки-коротельки, видать не спешили, все очень уж тревожно посматривали то на лес, то на пройденный путь. Когда они поравнялись с партизанами, притаившимися в кустах, Подгора шепнул Егорову, что по разговору эти мужики ищут партизан. Егоров приказал ему выйти и побеседовать с ними.
Подгора был в красноармейской форме. Он оправил гимнастерку, чуть набекрень сдвинул пилотку с красной звездочкой и, положив руку на автомат, висевший на груди, отправился на переговоры.
Лошади остановились. Сначала до Егорова долетели приглушенное испугом бормотанье мужиков, потом их радостные восклицания и наконец веселый голос Подгоры:
— Товарищ командир, здесь один мой знакомый. Они везут наши мешки!
— Пусть заведут лошадей в лес, — бросил Егоров. — Чтоб с поляны кто не увидел, когда будем разгружать…
Подвода въехала под сень старых развесистых буков и остановилась, тут же окруженная партизанами.
Подгора объяснил партизанам, что мужики — это отец и сын, по фамилии Шагат. Отец работает в лесничестве. А с сыном Подгора служил в армии до начала войны. Сам-то Подгора поехал на восточный фронт, где в удобный момент перешел к русским. А Шагат еще тут убежал из армии, поэтому пришлось ему переселиться в другой район. Отец его — первоклассный слесарь, а чтобы пережить лихолетье, стал рабочим лесничества.
На предложение поскорее разгрузить подводу, пока кто-нибудь не заметил ее, старший Шагат, человек степенный, неторопливый, ответил, что спешить им некуда, что они еще могут несколько километров подвезти, ведь груз тяжелый, а партизаны, наверное, не станут располагаться поблизости от места приземления.
Егоров внимательно посмотрел на этого человека и, благодарно кивнув, спросил, как они вдвоем сумели найти сразу четыре мешка.
Оказывается, они только везли. А собирали другие. Вся окрестная молодежь сейчас бродит по лесу.
— Но среди них могут быть всякие! — встревоженно заметил Подгора.
— Этих всяких в нашей деревне только два, — ответил старший Шагат. — А если надо будет, в тот же день не станет ни одного. Они это знают!
— Мне кажется, вся Словакия только и ждет сигнала, чтобы броситься на фашистов, — сказала медсестра Наташа Сохань.
— Ано, ано! То истая правда! — понял ее Шагат-младший по имени Петраш.
Комиссар отряда, старший лейтенант Мыльников был молодой, но опытный партизан, умевший распознавать людей. Поговорив с чабаном и его связным, он почувствовал к этим словакам доверие и решил тут же отправиться с группой своих бойцов к местным партизанам.
— То не так быстро, — заметил Ежо, — километров десять.
— Ничего, мы пролетели тысячу, а уж десять одолеем.
По горам и лесам, без дорог и тропинок десять километров оказались не таким уж пустячным расстоянием. Десантники только на рассвете прибыли в ущелье, заросшее кустарником, где Ежо трижды стукнул палкой по сосне. Совсем недалеко ему ответили тем же. Он стукнул еще раз и тогда из-за старого бука, окруженного орешником, вышел партизан со шкодовским автоматом на груди и красной тесемкой на пилотке.
Ежо, кивнув часовому, который рассматривал десантников, стоявших под буком, потребовал позвать командира. При этом он предупредил, что привел партизан.