– Как – зачем? Вот же… – он обвел руками черный зал и нас с Асей, приткнувшихся у стены. Голос его звучал гулко и жутко, отражаясь от стен. Дождь набирал силу, тревожно выстукивал по стенам – и по моей голове. Я скрючился, закрывая Асю.

– Прости, чувак, – виновато пробасил Стас. – Я же такой… сила есть, ума не надо. Не рассчитал. Хотел просто тебя припугнуть, а ее забрать, а оно вон как вышло. Правда, не хотел. Извини. Но что мне теперь тут с вами – навечно оставаться? У живых – свои заботы, а у вас – свои. Одни на двоих…

– Что ты несешь?.. – ужаснулся я, поднимая голову.

– А ты думал – просто так искупался? – печально усмехнулся он. – Зато теперь она твоя. Дарю навсегда. Рад? – на этих словах он достал свой чудовищный револьвер и заглянул в дуло. – А я себе еще одну сделаю. Есть один способ… Ну, бывай.

Я не успел даже испугаться, как он развернулся и широкими шагами вышел на улицу. Спокойно, сказал я себе. Он же просто бредит. Типичная шизофрения с навязчивой идеей, тривиальный случай… В лесу наверху грянул приглушенный выстрел, я все-таки вздрогнул, и Ася тут же отчетливо сказала:

– Меня тошнит.

– Ничего, милая, – тихонько ответил я. – Сейчас пройдет.

– А где Еська? – простонала она. – Он ушел?..

– Кажется, да, – задумчиво произнес я. – Пойдем уже домой.

Я осторожно помог ей сесть и осмотрел исцарапанное лицо. Кровь больше не шла, но, как только я убрал руки, ее бедная, с грязными лохмами голова бессильно упала на грудь. Ёжась от холода, я принялся быстро натягивать сырую одежду. У меня появилось звенящее, отчетливое чувство дефицита времени: я с ужасом представил, что Ася и впрямь возьмет и помрет тут, в этом замусоренном зале, под ледяным дождем, и понял, что должен доставить ее к благам цивилизации как можно скорее.

– Пойдем, – снова позвал я.

Но Ася не могла идти. Она так и норовила свалиться на пол, ноги заплетались; я пробовал придать ей вертикальное положение, держа за талию, но легче оказалась просто взять на руки и вынести наружу.

Стояла непроглядная, мутная от ливня ночь. С огромным трудом я разглядел светлый силуэт машины, но нечего были и думать о том, чтобы ехать на ней: даже сквозь шум дождя я слышал, как вытекают, булькая, какие-то жидкости из пробитого пулей двигателя – в придачу к развороченным колесам. Хрен с ней, с машиной… Хуже с карабином – потеря оружия неизбежно означала много проблем… но не сегодня. Надо идти на трассу, решил я. Благо, тут не больше километра, а там есть шанс найти помощь. Доберемся не торопясь за полчаса, прикинул я, только бы не сбиться с пути…

Знаете такую поговорку – человек предполагает, а Бог хер возлагает? Полчаса обернулись бесконечностью, а та – сущим адом. Я не очень спортивен, а крошка Ася оказалась неподъемно тяжелой. Сначала я пробовал нести ее на руках, прижав к себе, как невесту – но таким манером мне удалось пройти лишь с десяток шагов, а потом, запнувшись, я грохнулся, изваляв нас обоих в жидкой грязи (Ася благоразумно промолчала). Затем я взял ее на закорки, как рюкзак, но у нее не хватало сил, чтобы хорошенько уцепиться за мою шею, она все время соскальзывала, и от этого способа, поначалу казавшегося перспективным, тоже пришлось отказаться. В конце концов, наплевав на остатки романтики, я перекинул ее через плечо, как куль с брюквой, и вот так – мучительно выдергивая ботинки из грунта, матерясь сквозь зубы, задыхаясь при каждом движении (Ася только попискивала, когда какие-то мои костистые мослы врезалось ей в живот), и останавливаясь через минуту на отдых – я дотащил наши тела к дороге.

К моему неописуемому счастью, прямо напротив развилки виднелся козырек автобусной остановки. Я плюхнул дрожащую, мокрую до нитки Асю на ржавую лавочку и обессиленно рухнул рядом. Что делать дальше, я не знал.

Удивительно, но здесь, впервые за эту странную, изматывающую, беспросветную ночь, нам улыбнулась удача. Вдали раздалось бутылочное тарахтение, на шоссе разгорелось зарево фар, и к остановке, дребезжа, подполз доисторический автобус. На его желтом лбу приветливо светились цифры «48» и загадочная для меня с детства надпись «ПАТП-3». Я выбежал на обочину и отчаянно замахал руками. Мы были спасены.

Опасения, что нас, мокрых и измазанных, просто не пустят в теплый и чистый автобус, оказались беспочвенными. Всем было плевать. Кондукторша, не глядя, забрала у меня волглую купюру и отсыпала медной сдачи. В тусклом свете салонных ламп выяснилось, что стекавшая с нас ручьями вода заботливо смыла всю грязь, всю Асину кровь, и теперь мы просто выглядели как два незадачливых горожанина, в выходной день за каким-то хреном отправившихся на природу, да и попавших под нещадный ливень. Автобус был почти пуст; мы с Асей устроились в дальнем уголке, рядом с решеткой, испускавшей вонючий, но божественно горячий воздух, и замерли, тесно прижавшись друг к другу. Постепенно дрожь отпускала, мои зубы уже не выстукивали собачью чечетку, а руки (ну хорошо, рука) Аси окрепли, и она тут же запустила пальцы в недра моей куртки и устроила их на животе, согревая. Я обнял ее покрепче, и почувствовал, что мне и самому уже не так холодно.

Я редко в последние годы ездил на автобусах, и понятия не имел, куда нас приведет этот маршрут. Знания Аси в этом вопросе тоже были безнадежно устаревшими, но я заметил, что, подъезжая к городу, автобус свернул и пошел обходной дорогой – значит, мы двигались куда-то в сторону Асиной квартирки, оставляя мой дом за спиной. Какая разница, подумал я. Переночую у нее, пока сохнет одежда, и пусть только попробует выгнать…

До дома Ася сумела кое-как добрести сама, повиснув у меня на локте. По лестнице, конечно, ее все равно пришлось тащить, но, после всего, что мы пережили, это представлялось сущим пустяком – своего рода приятным завершающим шагом к теплу и уюту. Не зажигая света, я положил засыпающую на ходу Асю на диван, и, не обращая внимания на слабое сопротивление, стащил с нее мокрые тряпки. Успокаивая себя тем, что в темноте ничего не видно, стащил и белье – но кажется, этого она уже не заметила. Укутал ее одеялами, оставив только нос наружу, а сам, раздевшись и расстелив на полу покрывало (я, знаете ли, неприхотлив в быту), упал рядом.

Я почти мгновенно стал проваливаться в сон, но Ася вдруг вскинулась и спустила вниз ногу, заехав мне по голове.