– Ну я говорю – покажите. А там – сам видишь… – он снова указал на Асю. – Синяя вся, тощая как кура, – ни сиськи, ни письки, руки нет, да еще изо рта кишка торчит пластмассовая. Забрал, конечно. Дал им там всем пизды, спросил какие лекарства, чем лечить, как кормить, и забрал.

– А потом?

– Потом?.. – он надолго замолчал, сощурившись. Достал сигареты, протянул мне. Я осторожно взял одну мокрыми пальцами.

– Потом что? Меня позвать нельзя было?

– Э, братан, ты уже женат был… И вообще – сам не помнишь, что ли, как ты после поминок бухой мне в уши лил, какой ты гондон, как ты ее обманывал, как тебе на нее похер было, и как ты радовался, когда она умерла? А? Не помнишь?

– Врешь, – похолодел я, хотя, казалось бы, холодеть дальше было некуда.

– Я правду говорю, а вот ты тогда окончательно допизделся. Короче, я все понимаю, парень ты неплохой, только крышу у тебя тогда снесло, вот ты и принялся каяться и всех сук на себя вешать. Но ведь было всё говно-то, а? Вот и нечего тут предъявлять, сам виноват. Я так решил, что больше тебе ее не отдам. Такая корова нужна самому.

– Корова? – озлобленно переспросил я. – Ты еще про гуся вспомни!

– Чего?! Какой еще бля гусь?!

– А тот самый!

Стас тяжело вздохнул.

– Вот же балаболка… Ладно, в расчете. Один-один. И вообще, не было там никакого гуся, ясно? Обман зрения. Меня, если хочешь знать, только девки деревенские интересовали… С дискотеки.

– Да какие еще девки?.. Хорош отвлекаться.

– М-да. Короче, понимаешь, я тогда вроде свихнулся. Еще бы… Была мертвая, все, свыкся уже – и тут на тебе, живая. Ты сам-то как сейчас? Крыша не слетела от такого?

– Не дождешься, – угрюмо заявил я, подумав впрочем, что тут Стас попал в точку.

– Аська тебе говорила, что она мне сводная сестра? Или… не только сестра?

– Она говорила, что ты пытался ее изнасиловать. Только я не понял, успешно ли.

– Чушь… Мне вообще от нее ничего не надо было, ясно? Она и без этого была вся моя. Я и купал ее, и лечил, и задницу ей вытирал, и кормил через трубочку эту идиотскую. Понимаешь?

Я подумал: как жаль, что я ни разу не попытался напроситься к Стасику в гости. Даже не знаю, где у него была эта тюрьма…

– И так десять лет?