Награждён,

И назван молодцом.

— Ой, перемать, мани падме хум, Никола Угодник-даа… Однако головой думать надо, хундэтэ нухэрнууд!

Как всегда в минуты душевного волнения командир танка СМ-1К под номером пятьдесят два Бадма Иринчинович Долбаев заменил в своей речи не совсем цензурные выражения призывами всех святых и словами родного языка. Впрочем, переводить их с бурятского явно не стоило. Но материться при подчинённых — моветон. Особенно сейчас, когда кругом сам виноват. Зачем нужно было торопиться из рембата? Кровь потомственного потрясателя вселенной взыграла — боялся, что не достанется воинской славы, достойной двадцати поколений великих предков. И вот, как говорится, сам себе тынык хороший. Слава где-то там, а приключения на задницу — вот они.

Радовало только то, что танк вернули родной. А вот экипаж… Ребятам ещё долго по госпиталям валяться, пришлось брать, что дали. Пятый интернационал, прости, Никола-даа, за грубое слово. А чего, нормально? Мехвод из бывших поляков по национальности, только год как литвином стал, стрелок-радист — откуда-то с Кавказа, башнёр — немец. Кроме командира из русских только наводчик — Кямиль Джафаров. Хорошая фамилия, в Казани у многих такие.

Их бы всех погонять недельку-другую на предмет боевого слаживания, и цены бы экипажу не было. Но времени как всегда не хватило. И вот опять не повезло, мени нухэрнууд!

Танк попал в засаду по пути из рембата в родной полк. Гудериановские артиллеристы сначала влепили из своей сволочной пушки бронебойный снаряд прямо под погон башни, вторым разбили гусеницу, и вот уже минут двадцать колотили болванками по броне, отчего машина вздрагивала, а в ушах долго звенело. Механик-водитель крепко приложился лбом и громко выругался по-польски.

— Адам! — прикрикнул на него командир. — Оштрафую. Как тебе не стыдно говорить на языке тех, кто тебя же и угнетал тысячу лет?

— Я немного помоложе буду, — ефрейтор Мосьцицкий осторожно потрогал шишку. — Меня только двадцать лет угнетали. Виноват, товарищ старший сержант, исправлюсь.

— То-то же… — Бадма одобрительно похлопал ногой по погону сидящего ниже мехвода и спросил: — Слушай, Адам, а у тебя орден Красной Звезды за что?

— За новую Конституцию, товарищ командир.

Это говорило Долбаеву о многом. У самого два "Красных Знамени" за второй кавказский рейд и Туркестанскую операцию. На человека, получившего боевую награду в мирное время, можно было положиться полностью вне зависимости от происхождения. И, что не могло не радовать, таких людей в Советской Армии становилось всё больше и больше. Особенно после событий прошлого года, когда таившаяся гидра контрреволюции подняла голову и показала свой звериный оскал.

Во время обсуждения Проекта новой Конституции, планировавшего упразднение большинства из имеющихся в СССР союзных республик, замаскировавшиеся во власти буржуазно-феодальные недобитки пытались проявить недовольство центральной властью и поговаривали даже о выходе из Союза. Попытки развалить державу были жёстко пресечены со всей пролетарской ненавистью Особым Миротворческим Корпусом под командованием архиепископа генерал-майора Воротникова. А на месте бывших республик образованы несколько новых областей: Северо-Кавказская с центром в Кизляре, Батумская, включившая в свой состав территории Грузии, Армении и Азербайджана, а также Прикаспийская область, состоявшая из большей части Туркмении и Казахстана. Остатки среднеазиатских республик вошли в Алма-Атинский автономный район. Узбекистан, как главный поставщик хлопка, имел особый статус с прямым подчинением Ивановскому тресту хлопчатобумажной промышленности.

— Батоно сэржант! — Долбаева отвлёк стрелок-радист. — Нэмцы лезут. Чито дэлать?

— Стреляй, Церетели.

— А нэчим. Пулемёт асмолкамы разбило.

— Вот немецка шутхэр, — пробормотал Бадма и покосился на башнёра. — Это не тебе.

— Ничего страшного, герр командир, — Клаус Зигби оскалился в злой усмешке. — Я баварец.

— Тогда заряжай.

— Фугасный?