– По коням! Мы присоединяемся к каравану, – отдал команду Смуга.

Тем временем киргизский караван подошел к скалам. Скрытые за ними путешественники вышли из-за скал. Удаджалак вместе со своими людьми и пятью вьючными лошадьми присоединился к верблюдам свадебного поезда. Наши путешественники и люди Садир Ходжи ехали рядом с мулами, навьюченными свернутыми в тюки коврами.

Увидев нескольких низкорослых, приземистых киргизов, сопровождавших невесту, боцман пришел в хорошее настроение. Во время своих раздумий среди каменных осыпей он, так же как и Томек, испытывал чувство тревоги перед скорой встречей с Наиб-Назаром. Теперь он посмеивался над своими прежними опасениями. Что могло им угрожать со стороны горсточки не слишком сильных, спокойных киргизов?! Если они даже заметят, что их обманули, то и так девять хорошо вооруженных мужчин легко справятся с ними. Успокоившись, боцман весело подмигнул Томеку. Однако вскоре у обоих заговорщиков вытянулись лица. Навстречу приближался отряд всадников. Они мчались плотным и широким строем. Осадили лошадей рядом с верблюдом невесты. Из отряда всадников выехал вперед богато одетый киргиз на покрытом пеной коне. Это был жених. Он соскочил с седла, подошел к отцу своей невесты и с уважением поклонился ему, коснувшись лбом стремени. Сопровождавшие его джигиты[145] тоже быстро спешились. Неся бурдюки, наполненные кумысом[146], они приблизились к невесте.

Наиб-Назар попотчевал кумысом тестя, потом по очереди подошел ко всем присутствующим, приглашая их в свой кишлак на свадьбу. Путешественники соскочили с лошадей. Наиб-Назар узнал их и сразу же к ним направился. Испытующим взором он разглядывал заросшие лица путешественников. Под его внимательным взглядом боцман и Томек смутились. За поясом Наиб-Назара торчали рукоятки двух револьверов и ганджир.

– От кого вы приносите мне привет? – спросил Наиб-Назар, не спуская взгляда с лиц путешественников.

– Друг из Гилгита шлет тебе свой привет и свадебный подарок, – ответил пандит Давасарман.

Наиб-Назар улыбнулся и протянул пандиту Давасарману руку.

– Приветствую тебя, дорогой гость, раз ты знаешь условленный пароль, – ответил он. – Ты хорошо справился со своей задачей, теперь очередь за мной. Но сначала я приглашаю вас всех на свадьбу. Если я не ошибаюсь, мы с тобой уже встречались.

– Да, ты не ошибаешься, я пил кумыс в юрте твоего отца Сахиб-Назара, когда русские заняли Памир.

Наиб-Назар долго вглядывался в лицо пандита Давасармана, потом вполголоса сказал:

– Так это ты в самом деле? Да, теперь я тебя узнаю. Ты хорошо умеешь менять свою кожу. Тогда прибыл для того, чтобы защитить хана Худояра[147] от восставших против него баев. Но тебя самого чуть не схватили русские. Я боялся твоего гнева. Ведь ты обвинял моего отца в предательстве. С тех пор ты сильно изменился…

– А я тебя сразу узнал, хотя тогда ты был лишь маленьким мальчиком.

– Старые очи – старая память! Выпьем этот кумыс в честь нашей встречи!

После обильных возлияний объединенный караван направился в кишлак. Вокруг каравана гарцевали киргизские джигиты. Вооруженные револьверами, ганджирами и винтовками, они были уверены в своей силе и держались совершенно свободно.

– Самая настоящая разбойничья свадьба, – шепнул боцман на ухо Томеку. – Плохи наши дела…

– Еще как плохи… – тихо ответил Томек.

Боцман про себя выругался.

– Что же делать, браток? Они сгорают от любопытства и в кишлаке как пить дать заглянут в тюки.

– Тогда нам несдобровать… – буркнул Томек. – Надо что-то делать, боцман!

– Я и сам это понимаю, да не знаю что. Сдерут они с нас шкуру… Вот наварили мы пива!