– С кем поведешься, от того и наберешься, – пробурчал боцман.

Караван въехал в ворота города. Внутри город выглядел как пирамида из домов, этаж за этажом поднимающихся к воротам крепости; к ней вели узкие крутые улочки. Перед воротами, запертыми цепью, стояли часовые, вооруженные винтовками и ганджирами. Не сходя с коня, пандит Давасарман подозвал часового, обратившись к нему на языке народа буриши[137]:

– Сообщите великому властелину хунзов, Назим-хану, что прибыл посланец от его белых друзей, которого он ждет!

Стражник немедленно передал известие дальше. В ожидании ответа путешественники рассматривали грозные укрепления замка. Нижние этажи были полностью лишены окон. Верх замка был украшен деревянными резными балконами, а на самой высокой башне висел огромный священный барабан хунзов. Суеверные туземцы верили, что этот барабан сам отзывался мощным рокотом, когда великий хан собирался начать победную войну.

Вскоре раздался лязг цепей. В стенах замка отворились низкие, широкие ворота. Перед путешественниками появился ханский визирь.

– Великий Назим-хан приветствует благородных сагибов, прибывших от его друзей, – сказал он, кланяясь с достоинством. – Хан вас примет, как только окончит молитву. Я прошу благородных сагибов оставить здесь коней и оружие, а затем пройти вслед за мной в зал приемов.

Пандит Давасарман демонстративно повесил свою винтовку на луке седла. Его примеру последовали Вильмовский, Смуга, боцман и Томек, после чего путешественники спешились.

Визирь Гамаян провел их через ворота в обширный мрачный зал с голыми каменными стенами. В свете нескольких факелов, пылавших вдоль стен зала, видны были гранитные колонны, поддерживающие потолок и деревянную лестницу в центре зала, которая вела к квадратному отверстию в потолке. Через это отверстие можно было подняться на следующий этаж. Визирь ступил на лестницу и исчез в темном проеме. Вслед за ним поднялись и белые сагибы. Таким образом они проходили с этажа на этаж, пока наконец не очутились на самом верхнем этаже замка. Некоторые комнаты были удобны и обширны, но большинство напоминало маленькие темные камеры.

Верхний этаж благодаря дневному освещению выглядел несколько приятнее. Несмотря на это, каждый отдавал себе отчет в том, что у гостя, не понравившегося хану, не было шансов выйти живым из лабиринта комнат и коридоров. Визирь попросил путешественников задержаться в небольшом зале, а сам исчез за резной дверью, ведущей в соседнюю комнату.

– Сидим теперь, как в мышеловке. Если бы эти мо́лодцы питали к нам враждебные чувства, плохо бы нам пришлось! Пандит Давасарман как будто знаком с этим разбойничьим царьком, но нам все равно приказали оставить оружие вместе с лошадьми, – сказал моряк.

– Не удивляйтесь, боцман! Почти все ханы нагаров и хунзов погибли насильственной смертью. Поэтому, опасаясь за свою жизнь, ханы предпринимают особые меры, чтобы обезопасить себя, – заявил Смуга.

– Почему и как гибли здешние ханы? – спросил Томек.

– На этот вопрос вам лучше всех ответит пандит Давасарман, – заметил Смуга.

– Стены этого замка могли бы рассказать многое, – начал индиец. – Предшественник нынешнего владетеля, Сафдар Али-хан, который бежал от англичан в Китай, захватил власть, убив своего отца и братьев[138]. Так же поступил Раях Узр-хан, предыдущий хан Нагара. Желая устранить возможных соперников, он тоже убил своих двух младших братьев. Так повелось издавна в Канджуте, что, впрочем, бывало и в других государствах. Вот почему ханы здесь отличаются чрезвычайной осторожностью.

– Ясно. Пуганая ворона куста боится, – закончил беседу боцман. – К счастью, мы не родственники хана, и ему нечего нас опасаться. Посмотрите, пожалуйста, в окно! Что за огромная гора возвышается на юге? Посмотрите, ледник сползает с нее почти до самой линии леса!

– Ты видишь гору Ракапоши, сагиб. Ее высота составляет семь тысяч семьсот восемьдесят метров, – пояснил пандит Давасарман.

В этот момент широко отворилась дверь. На пороге стоял визирь Гамаян.

– Великий хан хунзов готов принять благородных сагибов, – заявил он.

Путешественники вошли в обширную комнату. Вдоль ее стен тянулась широкая деревянная скамья. С двух сторон скамьи стояли деревянные колонны, поддерживающие резные балки потолка. В камине горел огонь. Пол был застлан пушистым кашмирским ковром. Комнату украшали китайские сундуки с расписанными золотом драконами и красивые плетеные корзины, по-видимому подаренные китайскими покровителями ханов Канджута.

Назим-хан, сводный брат бежавшего от англичан хана, был хорошо сложенным мужчиной средних лет. Он сидел в глубине комнаты на резной скамье, покрытой сверху мягким ковром. Хан был одет необыкновенно богато. Он носил длинную хогу из златотканой материи, подбитую внизу перьями снежной белизны. Широкий, расшитый золотом пояс был повязан вокруг талии. Из-за пояса торчали рукоятки двух длинных ганджиров и двух пистолетов с серебряной насечкой. Из-под шапки, похожей на мешок, богато расшитый золотом, на плечи хана спускались завитые в кольца черные волосы.