Далай-лама и Панчен-лама

Гуркхи были непальцами, и они всегда были в прекрасных отношениях с Китаем. Но на этот раз правитель гуркхов напал на Тибет, из-за чего же? Оказывается, несколько лет назад шестой Панчен-лама, лидер ламаизма, приезжал поздравить императора с днем рождения. Император Цяньлун обрадовался и приказал построить за пределами Горного убежища от летнего зноя[24] храм Сюйми Фушоу, который был чрезвычайно похож на монастырь Ташилунпо, где находился Панчен-лама (в округе Шигацзе в Тибете). Он сначала принял шестого Панчен-ламу в своей усадьбе в горах, а затем поселил его в столице. Преподнесенные подарки были очень дорогостоящими. Но неожиданно в Пекине шестой Панчен-лама заболел черной оспой, его не удалось вылечить, и он скончался. У Панчен-ламы не было семьи. Деньги и драгоценности, которые подарил император, а также люди в разных местностях, были бесчисленными. Его старший брат хутухта Чжункэпа был на шаг впереди и забрал все себе, даже не поделившись с младшим братом Шамарпа. Шамарпа рассердился и побежал к правителю гуркхи: «Наследство Панчен-ламы очень ценное, оборона в той стороне не выдержит нападения, если Вы отрядите войска, чтобы захватить наследство, и дадите мне мою долю, то будет отлично!». Тогда правитель вспомнил что-то и сказал: «Тибетские торговцы любят в соль добавлять песок и сбивать цены, я уже давно сдерживаю эту обиду. На этот раз я отберу то, что принадлежит мне!». Он действительно отрядил войска и одним духом захватил несколько мест.

Получив доклад, император Цяньлун немедленно отрядил войска в Тибет, чтобы заставить противника отступить. Неожиданно, эта битва оказалась тяжелой. Местность гуркхи была маленькой, численность населения также была маленькой, но с этими сильными и выносливыми воинами было невозможно тягаться — они вели бой не на жизнь, а на смерть. Не говоря уже о тибетских воинах, но даже Восьмизнаменные войска и монгольская армия не могли с ними справиться. Провинциальные чиновники Тибета испугались и частным образом пообещали гуркхи выкупить утраченные территории и не докладывали об этом вышестоящим органам. Однако гуркхи все еще думали о наследстве Панчен-ламы. Они вывели свои войска, а потом опять вернулись и направились прямо в монастырь Ташилунпо, чтобы захватить сокровища. Только что посвященному седьмому Панчен-ламе оставалось лишь искать убежища в Лхасе. Император Цяньлун опять стянул множество отборных воинов, и на этот раз армия гуркхи была разбита. Их преследовали вплоть до государства гуркхи, пока правитель гуркхи не попросил принять капитуляцию. Они вернули похищенные сокровища, и эта война так и закончилась. Император Цяньлун в Пекине принял посланника гуркхи и вторично пожаловал титул правителя, так две страны наладили отношения.

Впоследствии император Цяньлун раздумывал о том, что внутренние беспорядки в Тибете не прекращались, провинциальные чиновники самостоятельно принимали решения — эту болезнь можно было вылечить только сильнодействующим лекарством. Он прокрутил в своей голове все исторические события Тибета, словно это было спектаклем в театре, чтобы найти подходящее «лекарство». С тех пор как Тибет стал частью Китая во времена династии Юань, он начал все чаще контактировать со внутренними территориями страны, в особенности тибетцы сблизились с монголами, потому что все они исповедовали ламаизм. Ламаизм был тибетским буддизмом и разделялся на красную секту, белую секту, узорную секту, желтую секту и другие секты. В прежние времена влияние красной и белой сект было значительным, они обладали огромной властью в Тибете. Желтая секта также называлась гелугпа, основателем которой был Цонкапа. Он ушел от мира относительно поздно. Но впоследствии все больше и больше людей обращались в «желтую веру», а верующие даже отправлялись в иные края, чтобы проповедовать религию. В различных монастырях ламаизма существовал обычай реинкарнации тулку. Реинкарнацию в третьем поколении великого ученика Цонкапы Гендуна Дуба звали Сонам Гьяцо. Когда он отправился в Монголию проповедовать религию, он был с уважением признан монголами как «Далай-лама», он считался третьим поколением, предыдущие два поколения были посмертно почтены титулами. В 1587 году во время династии Мин Сонам Гьяцо был удостоен титула «Далай-ламы Дорджечана», а также был призван приехать в Пекин на аудиенцию к императору. Но на полпути он неожиданно заболел и умер.

Когда Далай-лама достиг пятого поколения, влияние желтой секты превысило влияние всех других сект. Для того, чтобы обрести реальную власть, пятый Далай-лама и настоятель монастыря Ташилунпо в Западном Тибете Лобсанг Чокьи Гьялцен договорились и отправили посланников, чтобы заручиться помощью монголов. В результате они пригласили лидера племени хошутов в Монголии западной Гоби Гуши-хана (собственное имя — Тюрю-Баирлху). Гуши-хан ввел войска в Тибет, схватил правителя Канпа-хана, который противостоял желтой секте, и убил его. Он также почитал Лобсанга Чокьи Гьялцена в качестве «Панчен-ламы», считающегося четвертым поколением, а первые три были почтены посмертными титулами. Таким образом Далай-лама и Панчен-лама[25] стали самыми главными основателями религии в Тибете, которые могли управлять и светскими делами. Пятый Далай-лама и четвертый Панчен-лама были так благодарны, что предложили Гуши-хану захватить верховную власть. А конкретные дела все же передавались в управление диба. Положение диба было ниже положения Далай-ламы, Панчен-ламы и Гуши-хана.

Хотя в то время у власти была династия Мин, но Гуши-хан был предусмотрительным, и он знал, что Цинская династия, которая в то время находилась за Великой стеной, рано или поздно возьмет верх. Он побудил пятого Далай-ламу и четвертого Панчен-ламу отправить посланника на северо-восток Китая и установить связи с Хуантайцзи. Через три года посланник прибыл в Шэнцзин, испытывал ли Хуантайцзи недовольство? Он лично выехал из города навстречу, и увидел, что в официальном письме его назвали «Великим императором», он чрезвычайно обрадовался и даровал Далай-ламе и Панчен-ламе множество драгоценностей из золота, серебра, агата и хрусталя. Посланник с улыбкой вернулся обратно.

Действительно, через несколько лет династия Цин вошла во Внутренний Китай и заняла престол. Сын Хуантайцзи и правда стал императором. Император Шуньчжи пригласил пятого Далай-ламу приехать в столицу на встречу, а также построил ему в Пекине большой дом и назвал его Желтым храмом. В 1652 году пятый Далай-лама прибыл в Пекин. Император Шуньчжи исповедовал буддизм, они нашли общий язык и увлеченно общались. В конце император Шуньчжи посредством золотой печати и золотых анналов официально пожаловал Далай-ламе почетный титул — «Проникающий, несущий громовой скипетр, подобный океану лама». Гуши-хану также был пожалован почетный титул — «Справедливый и сообразительный Гуши-хан». Таким образом династия Цин начала управлять политическими делами Тибета. Было уговорено, что мальчик-перерожденец покойного живого Будды должен был быть утвержден императорским двором.

Во время правления императора Канси в Тибете случилось большое событие. После смерти Гуши-хана его сын Даян-хан, его внук Далай-хан и его правнук Лхавзан-хан неизменно держали в своих руках власть над Тибетом. Лхавзан-хан был верен династии Цин, но он не ладил с Деси Сангье Гьяцо. Лхавзан-хан постоянно подозревал, что Деси Сангье Гьяцо хотел отравить его отца. А Деси Сангье Гьяцо в свою очередь также питал глубокую неприязнь к Лхавзан-хану. Каждый из них желал изгнать другого. В 1682 году пятый Далай-лама скончался. Деси Сангье Гьяцо боялся утратить власть, поэтому не объявлял о смерти Далай-ламы. Если кто-то хотел повстречаться с Далай-ламой, он говорил: «Государь-будда уже почтенного возраста, любит спокойствие и безмятежность, ему нравится медитировать наедине. Если у вас есть какое-то дело, то скажите мне, а я ему передам». Тогда он тайком нашел мальчика-перерожденца покойного живого Будды. Этот обман длился целых пятнадцать лет. Но разве тайное не становится явным? В конце концов императорский двор узнал правду, и император Канси немедленно начал следствие. Деси Сангье Гьяцо оставалось только признать ошибку. Он сказал, что уже имелся мальчик-перерожденец по имени Цангьянг Гьяцо. После одобрения императорского двора Цангьянг Гьяцо прибыл во дворец Потала и стал шестым Далай-ламой. Ему тогда было лет четырнадцать-пятнадцать.

Цангьянг Гьяцо привык жить среди народа, он был образован, он всегда хотел путешествовать, слушать музыку и смотреть танцы, и кроме всего прочего, любил писать стихи. Он написал множество любовных стихов, которые были наполнены душевностью и человеческими эмоциями. Все были в восторге от этих поэзий. Но Лхавзан-хану они не нравились: где это было видано, чтобы тулку мечтал о любви? Тогда он донес доклад императору, что Цангьянг Гьяцо — ненастоящий Далай-лама и его следует устранить. Деси Сангье Гьяцо обманул императора, и он тоже должен был быть приговорен к наказанию. С тех пор они с Деси Сангье Гьяцо рассорились. Никто не хотел уступать, и тогда они начали воевать. Воины Деси Сангье Гьяцо не были соперниками армии Лхавзан-хана, и в конце концов Деси Сангье Гьяцо был схвачен и убит. Цангьянга Гьяцо, который любил писать стихи, тоже схватили и хотели отправить в Пекин. Как только они достигли Кукунора, этот молодой монах заболел и умер. Лхавзан-хан опять рекомендовал одного мальчика по имени Еше Гьяцо, говоря, что именно он был мальчиком-перерожденцем пятого Далай-ламы, поэтому должен был быть стать шестым Далай-ламой. Он сделал доклад императору, чтобы тот одобрил кандидатуру, и это вызвало большие проблемы. Вся знать Цинхая не одобряла Еше Гьяцо и говорила, что он-то и был ненастоящим. Они говорили: «В стихах Цангьянг Гьяцо были такие строки: „О белый уссурийский журавль, дай мне свои перья. Я не улечу далеко — только лишь до уезда Литанг, а затем вернусь обратно“. Давайте пойдем в уезд Литан (западная часть провинции Сычуань) и поищем там мальчика-перерожденца». В результате они действительно нашли мальчика по имени Кэлсан Гьяцо, взяли его под опеку и доложили об этом императорскому двору.

Услышав об этом, Лхавзан-хан хотел придумать выход из этой ситуации, но он не знал, что старые подчиненные Деси Сангье Гьяцо строили против него козни. Они тайком отправились к лидеру джунгаров Цэван-Рабдану и стали просить его отомстить за их хозяина. Цэван-Рабдан уже давно хотел захватить Тибет, чтобы осуществить экспансию. Он немедленно отрядил войска, чтобы они тайком перешли через снежные горы и одним махом пробились к Лхасе. Лхавзан-хан не принял должные меры предосторожности, его схватили и убили. Еше Гьяцо, которого он назначил, тоже схватили (и в последствии отправили его жить в Пекин). Услышав об этом, император Канси разволновался. Он назначил 14-го брата Иньти главнокомандующим, чтобы он усмирил бунт в Цинхае, а также утвердил кандидатуру мальчика-перерожденца Кэлсанга Гьяцо из Литанга. До этого император Канси официально пожаловал пятому Панчен-ламе титул «Панчен-эрдэни», дал ему золотую печать и золотые анналы, говоря, что если с Далай-ламой что-то случится, то пусть Панчен-лама возьмет управление в свои руки. Перерождение Панчен-ламы тоже должно было быть утверждено императорским двором.

Вскоре цинская армия прогнала войска Цэван-Рабдана. Кэлсанга Гьяцо под охраной доставили в Лхасу и назвали его шестым Далай-ламой, но верующие называли его седьмым Далай-ламой, считая поэта Цангьянга Гьяцо шестым Далай-ламой. Ситуация с тремя «шестыми Далай-ламами» была слишком запутанной. Впрочем, после военных действий монгольские племена хошутов и джунгаров покинули Тибет. Император Канси решил расквартировать четыре тысячи воинов на территории Тибета, чтобы предотвратить беспорядки и волнения. Также учредил Кашаг — Верховный совет Тибета в качестве местного самоуправления. Правителем канцелярии был калун, Канченне Сонам Гьялпо управлял административными делами Тибета и проживал во Лхасе. Полане Сонам Топге заведовал западным Тибетом и проживал в Шигацзе. Им помогали Арбоб, Лунбунай, Цзарнай и другие, во время решения серьезных вопросов обращались за указаниями к Далай-ламе и Панчен-ламе.

Канченне Сонам Гьялпо и Полане Сонам Топге выполняли работу добросовестно, седьмой Далай-лама и пятый Панчен-лама были довольны. Но совершенно неожиданно тибетцы сами начали конфликт. К периоду правления императора Юнчжэна Арбоб, Лунбунай и Цзарнай решили захватить власть. Они опять пригласили Цэван-Рабдана и задумали убить Канченне Сонама Гьялпо, а затем от имени Далай-ламы решили отправить войска в западный Тибет и убить Полане Сонама Топге. Обычно Полане Сонам Топге пользовался популярностью и ловко обучал войска. Он немедленно отправил военные сведения императору (информацию военной администрации между центральными органами власти и разными местностями, которая доставлялась специальными ответственными лицами). Он попросил отрядить войска, но переживал, что императорская армия не сможет добраться за короткое время, поэтому он решил самостоятельно послать войска в поход и подавить мятеж.

Окружение убеждало его: «У нас мало воинов, мы не сможем тягаться с Арбобом. Может, лучше нанять индийскую армию?». С каменным лицом Полане Сонам Топге ответил: «Это наши внутренние дела, не надо впутывать сюда иностранцев. Я лучше погибну, но не позволю им захватить власть!». Перед походом Полане Сонам Топге отправился в монастырь Ташилунпо, чтобы навестить пятого Панчен-ламу: «Я хочу послать войска в поход, какие указания может дать государь-будда?». Пятый Панчен-лама сказал: «Буддисты спасают все живущее и не терпят убийств, если возможно мирное разрешение вопроса, то не следует начинать войну!». Полане Сонам Топге склонил голову и сказал: «Государь-будда правильно говорит! Но Арбоб и другие не слушают высочайших указов императора, они убили Канченне Сонам Гьялпо, оказывают давление на Далай-ламу и теперь хотят убить меня. Я посылаю войска в поход ради распространения буддизма. Прошу Вас понять и простить!». Пятый Панчен-лама слегка кивнул. Полане Сонам Топге опять спросил: «Какое предвидение имеет государь-будда относительно этой войны?». Пятый Панчен-лама закрыл глаза, помолчал и медленно произнес: «Счастливое предзнаменование, гарантированная победа и уверенность в успехе!»

Полане Сонам Топге возглавил девять тысяч тибетских воинов и пошел в поход в Лхасу. Оседлав боевого коня, он ехал впереди. Прибыв к городской стене Лхасы, они установили пушки и начали огонь. Вскоре обе стороны начали перестрелку.

Пятый Панчен-лама поразмыслил и сказал Полане Сонаму Топге: «Успех обеспечен!»

Арбоб никогда не пользовался популярностью, подчиненные воины не желали идти на прямое столкновение. Разумеется, мятежные войска вскоре были разбиты. Арбоб, Лунбунай и Цзарнай хотели убежать, но вдруг из каждого храма выбежали ламы, чтобы схватить их. Вскоре они были схвачены. Полане Сонам Топге приказал бросить их в темницу и ждать, пока прибудут люди от императора, чтобы разобраться с ними. После этого он отправился в дворец Потала, чтобы встретиться с седьмым Далай-ламой. Все эти дни императорский наместник в Тибете охранял седьмого Далай-ламу. Полане Сонам Топге сказал ему: «Арбоб и другие тайно убили Канченне Сонам Гьялпо, а затем дали фиктивный приказ от Вашего имени убить меня. В самом начале я даже винил Вас, а сейчас все понял: они обманывали меня и всех вокруг. Я непреднамеренно совершил преступление против Вас, прошу Вас пощадить меня». Улыбаясь, седьмой Далай-лама сказал: «Они обманули всех нас. Когда возникла эта путаница, я доложил императору, чтобы он выслал многочисленную армию. А сейчас ты сам двинул войска и усмирил бунт, лучше и быть не может! Ты такой правдивый и честный, видно, что ты обладаешь врожденным благородством. Я очень рад, как же я могу на тебя сердиться?».

Вскоре прибыл императорский посол императора Юнчжэна Чжаланга и узнал, что Полане Сонам Топге уже усмирил бунт. Он тоже чрезвычайно обрадовался. После казни Арбоба и других причастных людей император Юнчжэн щедро вознаградил Полане Сонам Топге и пожаловал ему титул бэйлэ, а также приказал ему управлять делами всего Тибета. Кроме того, было решено оставить в Тибете одного наместника и его заместителя, которые должны были меняться каждые три года. В мгновение ока настал период правления императора Цяньлуна. Император Цяньлун тоже доверял Полане Сонам Топге важную работу, его повысили до цзюньвана, своим статусом он уступал только Далай-ламе и Панчен-ламе. Полане Сонам Топге управлял Тибетом очень эффективно и придавал особое значение обучению войск. В результате в стране был мир и спокойствие, джунгары тоже больше не осмеливались нападать. В Тибете на протяжении двадцати лет не возникало никаких беспорядков. Император Цяньлун уменьшил количество расквартированных войск до пятисот человек.