Книги
Том 10. Истории периода династии Цин
Выяснилось, что император Цзяцин имел дело с Хэшэнем и урегулировал несправедливые, ложные и неправомерные приговоры. Думая открыть новый путь и оживить атмосферу, он попросил официальных лиц в Пекине и за его пределами дать совет императорскому двору и внести предложения. Все были довольны, и многие люди писали, предлагая то или иное. Уроженец Чаочжоу по имени Хун Лянцзи был вторым сильнейшим в столичных экзаменах и являлся учителем принца, он также заведовал летописями. Обычно он разговаривал довольно беспечно, а голос у него был грубым. Услышав, что император приказал высказать свое мнение и исправить нравы, он тут же написал доклад. Общая мысль была такова: хорошо, что император хочет хорошо управлять страной, но с тех пор, как Вы взяли на себя бразды правления, ситуация особо не улучшилась, и вся причина этого заключается в Вас. Вы управляете не так усердно, как Ваши предки, Вы не исправили пороки, которые остались после Хэшэня, Вы не награждаете по заслугам и не караете по вине, Вы не искоренили дурные манеры чиновников. Я смотрю, в последнее время Вы поздно возвращаетесь во двор, неужто постоянно проводите время вместе с теми актеришками? Считаю, что Вам прежде всего следует поучиться строгости у императора Юнчжэна и милосердия у императора Канси.
Прочитав эту докладную записку, император Цзяцин резко покраснел, а все его тело словно бросило в жар. Он не ожидал, что Хун Лянцзи так его раскритикует. Ему стало смертельно обидно: разве он мало дел сделал с тех пор, как принял бразды правления? Почему же его назвали не усердным? И когда это он забавлялся с актерами? В порыве гнева он проявил манеры императора. Хлопнув по столу, он сказал: «Хун Лянцзи говорит глупости! Это вздор и клевета!». И Хуна Лянцзи бросили в тюрьму. Он подумал про себя: сказали же выдвинуть критические замечания, а теперь еще и во всем обвинили. Не в состоянии ничего понять, он просто расхохотался, пугая своим смехом окружающих. Судебный надзиратель из министерства уголовных дел допрашивал Хуна Лянцзи и только собирался применить пытки, как вошел евнух с императорским указом: «Его величество сказало, что Хун Лянцзи слаб и нездоров, его нельзя подвергать пыткам!». Услышав это, Хун Лянцзи безудержно расплакался, опять пугая этим всех вокруг.
Надзиратель спросил его: «Ты зачем возводил напраслину на императора?». Хун Лянцзи вытянул шею и закричал: «Народ может подавать кассационную жалобу, а я, Ханьлиньский академик, не могу побеспокоиться о государственных делах?». Надзиратель спросил: «Есть ли у тебя доказательства того, что император поздно возвращается во дворец, потому что развлекается с актерами?». Хун Лянцзи опустил голову и сказал: «Это обвинение я написал наугад, у меня нет доказательств». После совещания было решено немедленно отправить его на смертную казнь. Однако император Цзяцин не одобрил этот приговор. Оказывается, как только он приказал схватить Хуна Лянцзи, он тут же об этом пожалел. Слова Хуна Лянцзи были неприличными, но он так рассердился, что теперь казался совершенно бессовестным. Разве не начнут люди называть его невежественным правителем и тираном? Подумав так, он сказал: «Очевидно, что Хун Лянцзи болтает вздор, но он открыто направил свой доклад для обсуждения политических вопросов, это не бунтарство. Смертную казнь следует заменить на ссылку и отправить его в Илийский край».
На следующую весну все никак не шли дожди, и земля потрескалась от сухости. Крестьяне не могли вспахивать поле и заниматься посевами. В страхе они везде ставили алтари для поклонения духам, били земные поклоны и просили Всевышнего послать благодатный дождь. Крупные чиновники императорского двора, чиновники всех рангов, аристократы и принцы также были обеспокоены — все они молили о дожде. В конце концов даже император Цзяцин лично помолился. Но небеса не проявили никакого уважения — в небе стояло палящее солнце и не было ни единой тучки. Император Цзяцин издал указ о принятии вины на себя, отпустил преступников и оказал помощь беженцам, но все было безрезультатно. Император не находил себе места от переживаний. Тут он вспомнил о Хуне Лянцзи, а вдруг он сфабриковал дело и вызвал недовольство Всевышнего? Если в этом году не будет урожая, страна погрузится в хаос! Стиснув зубы, он решил оправдать Хуна Лянцзи.
Тогда он нашел докладную записку Хуна Лянцзи, опять прочел ее и издал высочайший указ: «Некоторые речи Хуна Лянцзи неправдивые, но грубых ошибок нет. Напротив, в этом проявляется забота о государе. Его слова могут стать моим девизом, чтобы я всегда был начеку. В будущем каждый из вас должен выдвигать свои критические замечания. Я желаю их выслушивать. Я решил оправдать Хуна Лянцзи и отозвать его с Илийского края». Для того, чтобы выразить свою искренность, император Цзяцин лично написал свой высочайший манифест и опубликовал вместе с докладной запиской Хуна Лянцзи.
Так случилось, что в тот же вечер, когда был обнародован высочайший манифест, который снимал несправедливое обвинение, в небе раздался приглушенный гром, затем молния разрезала небесный свод, и на землю упали крупные капли дождя. Император Цзяцин вышел на крытую дорожку и увидел, как младшие евнухи прыгали, кричали и смеялись под дождем. У него защипало в носу, и из глаз ручьем полились слезы. Он подумал: Всевышний, действительно словно зеркало, Его отклик еще быстрее, чем дыхание — как страшно. Быть сыном неба нелегко.
Увидев дождь, император Цзяцин подумал: «Ответ Всевышнего еще быстрее, чем дыхание!»
Проверка благотворительных средств и верная погибель
Когда Хун Лянцзи вернулся из Илийского края, он не поехал в Пекин, чтобы встретиться с императором, а сразу отправился в родной дом. К счастью, тот император был великодушным, поэтому жизнь подданного была сохранена. По-видимому, чиновником было сложно быть, лучше уж было заниматься наукой. Подумав так, Хун Лянцзи с головой ушел в литературное творчество, он написал «Дневник Илийского края» и «Повествования о горах ТяньШань», зафиксировав все увиденное и услышанное. Добавив к этому свои исследования, он превратился в настоящего географа.
Император Цзяцин твердо решил, что он не будет классифицировать литературные произведения как преступления, то есть не будет осуществлять фальсифицированные судебные процессы над деятелями литературы. Он внимательно прочитал все документы, которые ему принесли, лично решил более тридцати дел, и в особенности в делах о взяточничестве он не отпускал преступников. Однажды он увидел изобличительное письмо, которое прислала контрольно-судебная палата. Он читал и все больше недоумевал: ему казалось, что это дело было нечистым. Вдруг он топнул ногой и крикнул: «Здесь несомненно что-то нечисто! Это дело об убийстве!».
О чем говорилось в изобличительном письме? Дело было так: в 1808 году произошло наводнение, речные и озерные воды разлились и затопили провинции Аньхой и Цзянсу. У простого народа не было еды, и он бежал из голодных мест в поисках пропитания. Императорский двор выделил определенную сумму денег, чтобы оказать помощь пострадавшим от стихийного бедствия. Боясь, что провинциальные чиновники присвоят себе средства незаконным путем, во все местности были направлены члены комиссии, чтобы проверить, как расходовались деньги. Был один человек из городского уезда Цзимо по имени Ли Юйчан (Цзимо находится на севере Циндао в провинции Шаньдун), ему было немного больше тридцати лет, он только выдержал экзамен на степень цзиньши и ожидал распределения на чиновничье место. Он стал членом комиссии по вопросам пострадавших от стихийного бедствия, и наместник Лянцзяна Те Бао отправил его в уезд Шаньян (совр. округ Хуайань в провинции Цзянсу). Когда Ли Юйчан выполнял свои служебные обязанности в первый раз, он был чрезвычайно старательным и хотел выполнить все подобающим образом в соответствии с декретом императорского двора, чтобы в дальнейшем обеспечить себе прекрасные перспективы.
Он взял с собой трех слуг и прибыл с ними в уезд Шаньян. Этих слуг звали Ли Сян, Гу Сян и Ма Ляньшэн. Начальник уезда Шаньян Ван Шэньхань узнал о том, что прибыл член комиссии по вопросам пострадавших от стихийного бедствия, поэтому срочно нанес ему визит: «Нашему уезду деньги уже были отправлены, Вы можете быть спокойны. Если нужно решить какие-либо личные дела, то приказывайте, я приложу все усилия». Ли Юйчану эти слова показались странными, и у него сложилось впечатление, что Ван Шэньхань был нечистым на руку. Он не остановился в гостинице для приезжающих чиновников, а нашел храм и поселился там, днем он ходил на проверки, а вечером покупал продукты и готовил пищу. Деревенские шэньши приносили ему подарки, но он их не принимал. Слуги бормотали: «Мы приехали сюда с Вами, чтобы заработать небольшую сумму денег, а тут получается, что Вы сами живете в нужде, еще и мы вместе с вами по миру бегаем, не имея никакой выгоды. Какая неудача!». Ли Юйчан нахмурился: «Я — императорский чиновник, справедливость и старание — это мой долг. Если кто-то из вас посмеет взять взятку, и если я об этом узнаю, то накажу со всей строгостью!».
После проверок на протяжении нескольких дней Ли Юйчан обнаружил, что дыра в оказанной материальной помощи уезду Шаньян была слишком большой. Ван Шэньхань предоставил доклад, в котором требовал девяносто тысяч лянов серебра, но на самом деле пострадавшего от стихийного бедствия населения было не настолько много. Когда он прибыл в деревню, то увидел, что земля была затоплена, многие пострадавшие люди жили впроголодь, некоторые говорили, что не получали никакой материальной помощи, некоторые жаловались, что оказанной помощи было недостаточно. Проверив служебную деятельность Ван Шэньханя, оказалось, что этот начальник уезда тратит деньги, которые были выделены на помощь нуждающимся. На протяжении нескольких лет он украл много денег и жил теперь на широкую ногу. Ли Юйчан тщательно сверил все документы и действительно оказалось, что Ван Шэньхань украл более двадцати тысяч лянов серебра. Всю ночь напролет он описывал результаты проверки, готовясь подать доклад.
Ван Шэньхань нигде не видел Ли Юйчана, и у него было плохое предчувствие, он думал: а вдруг тот что-то разузнал? Его слуга Бао Сян увидел, что Ван Шэньханя мучают угрызения совести и сказал: «Я уже давно знаком с Ли Сяном, который работает с господином Ли, я могу все разузнать у него». Ван Шэньхань ответил: «Скорее беги к нему!». Тогда Бао Сян позвал Ли Сяна и сказал ему, что желает разузнать о намерениях Ли Юйчана и о том, чем тот занимается. Ли Сян увидел, что Бао Сян был довольно упитан и хорошо одет, затем посмотрел на свой грубый и неухоженный вид и сердито сказал: «А наш хозяин совершенно ничего не понимает, пойду и все разузнаю». Он вернулся обратно и полистал бумаги Ли Юйчана, он узнал, что тот собирается подать доклад. Под предлогом покупок Ли Сян пошел передать всю информацию Бао Сяну. Бао Сян срочно сообщил обо всем Ван Шэньханю.
Нахмурившись, Ли Юйчан сказал: «С тем из вас, кто возьмет взятку, я разберусь со всей строгостью!»
Ван Шэньхань покрылся холодным потом. Не заботясь о репутации, он нанес визит Ли Юйчану и с жалким видом сказал: «Наш уезд — место небольшое, если я где-то был неправ, то Вы укажите мне на мою ошибку, и я непременно отблагодарю Вас». Не глядя на него, Ли Юйчан сказал: «Ты сам знаешь, что натворил, теперь ожидай наказания!». Ван Шэньхань ушел не солоно хлебавши. Вернувшись, он начал совещаться с Бао Сяном. Бао Сян сказал: «Срок службы господина Ли скоро закончится. Я прикажу Ли Сяну украсть те материалы и сжечь их, тогда у него не будет никаких доказательств. А на новое расследование у него уже не будет времени. Только Вы должны будете дать Ли Сяну…». Ван Шэньхань быстро ответил: «Естественно! Давай быстрее!». Выслушав Бао Сяна, Ли Сян закатил глаза: «Да он даже спит на рабочем месте, как эти документы украсть? Кроме того, Гу Сяна и Ма Ляньшэна тоже надо подготовить к выполнению дела, тогда я как-то найду подходящий момент».
Бао Сян вернулся и обо всем доложил, но Ван Шэньхань разнервничался и сказал: «Ждать нельзя! У меня есть идея». Он рассказал о своей идее Бао Сяну и приказал ему все организовать. На следующий день после полудня Ван Шэньхань пригласил Ли Юйчана в уездную управу на званый пир. Ли Юйчан не смог отказаться, ему пришлось прийти. На банкете Ван Шэньхань ничего не говорил, а только настойчиво угощал вином. Ли Юйчан выпил несколько бокалов, у него немного вскружилась голова, тогда Ван Шэньхань поспешно приказал Ли Сяну и другим слугам отвести Ли Юйчана домой отдохнуть.
Вдруг едва рассвело Ли Сян прибежал с докладом: «Плохи дела! Наш господин повесился!». Ван Шэньхань тут же побежал на место происшествия и увидел, что Ли Юйчан повесился на поперечной балке — он был мертв. Всхлипывая, он сказал: «О чем же так переживал господин Ли, что совершил самоубийство?». Он приказал Бао Сяну помочь Ли Сяну, а сам поспешил к начальнику округа Хуайань Ван Гу. Они долго разговаривали, Ван Гу привел осмотрщика трупов для осмотра. Как и сказал Ван Гу, осмотрщик трупов в заключении экспертизы записал «самоубийство». На этом доклад был окончен. Затем доклад подали дальше, и генерал-губернатор Те Бао также утвердил постановление. Ван Шэньхань лично обо всем хлопотал: мертвое тело уложили в гроб, плотно заколотили крышку гроба, а затем известили обо всем семью Ли Юйчана, чтобы они приехали и справили траурные обряды. От начала и до конца все эти дела заняли всего лишь десять с лишним дней. Все было сделано очень быстро.
Когда прибыл дядя Ли Юйчана Ли Тайцин, Ван Шэньхань прислал ему сто пятьдесят лянов серебра со словами: «Мертвый ожить не может, быстрее предайте тело земле, чтобы господин Ли мог спокойно сомкнуть глаза». Когда Ли Тайцин приводил в порядок вещи покойного племянника, из одной книги вдруг выпал листок бумаги, на которой почерком Ли Юйчана было написано: «Начальник уезда Шаньяна от чужого имени получил благотворительную помощь, он хотел подкупить меня, но я решительно отказался». У Ли Тайцина волосы на голове встали дыбом. Что за дела? Гроб был заколочен гвоздями, он хотел расспросить обо всем слуг Ли Юйчана, но оказалось, что Ван Шэньхань порекомендовал Ли Сяна на должность телохранителя в Чанчжоу. Мя Ляньшэна также отправили на службу в уезд Баоин, а Гу Сян уже вернулся домой. Тогда ему оставалось только вернуться в Цзимо с телом покойника.
Увидев гроб с телом, жена Ли Юйчана так расплакалась, что потеряла сознание. Прийдя в себя, она начала плакать и пересматривать вещи покойника, тогда она увидела следы крови на верхней поле халата на меху. У нее подскочило сердце, она поспешно отправилась к Ли Тайцину и сказала: «Юйчан умер не своей смертью. Дядюшка, вы должны взять инициативу в свои руки!». Вспомнив записку племянника, Ли Тайцин стиснул кулаки и сказал: «Вероятнее всего, моего племянника погубили! Я обязательно выясню, в чем дело!». Ли Тайцин был военным сюцаем и отличался смелостью. Он созвал членов своей семьи и сказал: «Необходимо осмотреть труп, чтобы получить доказательства. Я сегодня распоряжусь произвести эксгумацию, а вы будете свидетелями. Если будут проблемы, я обо всем позабочусь!». Открыв крышку гроба, все увидели, что лицо Ли Юйчана было покрыто известью, под которой все лицо было синюшного цвета, в уголках рта была кровь, а на шее были глубокие следы удушья. Ли Тайцин сказал: «Юйчан был несомненно убит, я подам кассационную жалобу и отомщу за него». Члени семьи ответили: «Куда Вы подадите жалобу? Разве все чиновники не покрывают друг друга?». Ли Тайцин махнул рукой и сказал: «Я подам жалобу в Пекин самому императору!». Всю ночь напролет он записывал все увиденное и услышанное, а затем прибыл в Пекин и подал изобличительное письмо в контрольно-судебную палату. Чиновники увидели, что это было дело члена комиссии, который расследовал дело о помощи пострадавшим от стихийного бедствия. Они не осмелились откладывать это дело и сразу же подали доклад императору.