У Рида все шло хорошо, – он был лаконичен, но не высокомерен и не самоуверен. В этой комнате он был на своем месте и знал это. Пока Рид продолжал указывать на очевидные преимущества объединения, мы с Барри кивали в нужных местах, время от времени вставляя поддерживающий комментарий. Это было все, что я мог сделать, удерживая себя от спонтанных выкриков: «Аминь, брат! Аллилуйя!».
«Blockbuster, – отметил Рид, – может использовать наш опыт, чтобы значительно ускорить свой выход на рынок DVD и сделать это за гораздо меньшую стоимость. Благодаря тому, что мы фокусируемся на бэк-каталогах, вы сможете сконцентрировать свои усилия на новых релизах, которые составляют основу вашего бизнеса, улучшив доступность и повысив удовлетворенность клиентов».
«Netflix также выиграет, – продолжил Рид, – воспользовавшись промо-акциями Blockbuster как в магазине, так и в пользовательской базе». Он сделал паузу. «И даже если мы не объединим усилия и продолжим работать как независимые компании, это может принести огромную пользу нам обоим».
Рид остановился. Он перевел взгляд с Антиоко на Стида и уселся в кресло. Он знал, что отлично сделал сэндвич. Все, что сейчас имело значение, – откусят ли они кусочек.
Возражения были именно такими, каких мы и ожидали.
«Истерия вокруг доткомов чрезвычайно раздута», – сказал Антиоко. Стед сообщил нам, что бизнес-модели большинства онлайн-предприятий, включая Netflix, просто не были устойчивыми. Они будут жечь деньги вечно.
Наконец, после того как мы с Барри отбили основные возражения, Эд Стед поднял руку и подождал, пока все затихнут.
«Если бы мы вас купили, – начал он, сделав паузу для большей убедительности. – О чем бы вы думали? Я имею в виду, сумму. О чем мы тут говорим?»
Мы все это отрепетировали. Или, по крайней мере, отрепетировали настолько, насколько могут это сделать трое в самолете после ночи пьянки на ранчо.
«Мы рассмотрели последние сопоставимые данные, – начал Барри. – И мы также предположили, каким может быть ROI[97], если Netflix будет включен в пользовательскую базу Blockbuster. Мы также посчитали, насколько это увеличит прибыль более чем на…»
Краем глаза, я заметил, как заерзал Рид. Я уже видел это раньше. Становилось лишь вопросом времени, когда он потеряет терпение. Держись… Держись…
«Пятьдесят миллионов», – наконец перебил Рид.
Барри замолчал. Он посмотрел на Рида, уронив руки на колени, потом улыбнулся Антиоко и Стеду. Он пожал плечами. Что еще можно было сказать?
Мы ждали.
Во время презентации Рида и уверток Барри я наблюдал за Антонио. Я знал о его репутации одаренного эмпата, отличного слушателя – человека, который мог заставить любого почувствовать, что он важен, и сказать что-то стоящее.
Во время выступления я видел, как он использует все приемы, которым я тоже научился за эти годы: подайтесь вперед, смотрите в глаза, медленно кивайте, когда оратор поворачивается в вашу сторону.
Сформулируйте вопросы таким образом, чтобы было ясно, что вы слушаете.
Но когда Рид назвал сумму, я увидел нечто новое, нечто, чего я не заметил. Его серьезное выражение лица слегка нарушалось приподнятым уголком рта. Это было крохотное, непроизвольное движение, которое исчезало почти немедленно. Но как только я увидел его, то понял, что происходит.
Джон Антиоко с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.
После этого встреча довольно быстро завершилась, а потом была долгая, тихая поездка обратно в аэропорт. В самолете нам тоже почти нечего было сказать друг другу. Мы оставили нетронутыми бутерброды и поднос с печеньями. Шампанское в холодильнике так и осталось неоткупоренным.