«Хорошо же их вышколили», – думает она, хотя и не может определить, то ли они не желают рассказывать о случившемся, то ли им запрещено. Мария всегда считала, что отец сам выбрал молчание, намеренно замкнулся в себе. Но теперь, в поезде, она уже не так уверена в этом.

Мария собирается надавить на механика, но тот вдруг вытягивается по струнке и замирает. Вся гостиная тоже затихает, как будто кто-то щелкнул выключателем.

– Добрый вечер, – говорит вошедшая по-английски.

И это знаменитая капитан, о которой Мария слышала столько рассказов? Миниатюрная женщина лет шестидесяти, с седыми волосами, заплетенными в косы и уложенными вокруг головы. Она одета в униформу Транссибирской компании. Никаких отличий от остальной команды, если не считать золотые галуны на рукавах. И разумеется, если не считать того обстоятельства, что главную должность на поезде занимает женщина. Мария чувствует, что графиня у нее за спиной слегка разочарована. «А кого мы ожидали увидеть? – спрашивает себя она. – Воительницу, героиню авантюрного романа, высокую, суровую и гордую? Да, пожалуй, все это вместе».

В гостиную входит стюард, толкая перед собой тележку, нагруженную всевозможными угощениями, а следом за ним поваренок, несущий над головой тарелки. Капитан отходит в сторону, пропуская их, а затем жестом приглашает гостей в столовую.

Марию усаживают между картографом и механиком, напротив натуралиста-англичанина. Капитан сидит во главе стола и участвует в беседе лишь по мере необходимости. Однако графиня с лихвой возмещает ее молчаливость, она говорит с легкостью человека, уверенного в том, что его будут слушать. Подают первое блюдо – мусс из копченой форели в серебряных формочках, повторяющих очертание рыбы. Следом идут ветчина с маринованными овощами, цыпленок на пару´ в масле с острым красным перцем. Графиня, сидящая в дальнем конце стола, смотрит с подозрением, как картограф каждый раз накладывает на тарелку Марии больше, чем себе.

– Вы должны это съесть, – говорит он. – Иначе наша кухарка будет заламывать руки, умоляя меня объяснить, что она не так приготовила. И не знать мне тогда покоя, пока я не проглочу всю еду, до последнего кусочка.

– Должна признать, готовят здесь лучше, чем я ожидала. Хотя предупреждал меня об этом один лишь Ростов.

– О, наши кулинарные вкусы стали куда изысканнее с тех пор, как был написан этот путеводитель.

– Убеждена, что многое в нем намеренно преувеличено.

– На самом деле это не так. Ростов был умелым чертежником, способным передать особенности пейзажа лучше профессионального художника. Думаю, сплетни о том, что с ним приключилось после, то есть о его личной жизни, заслонили собой книгу, исказили саму ее суть.

– О да.

Похвальный отзыв о Ростове отчего-то радует и придает уверенности; Мария решается спросить о трудах самого Судзуки. Он рассудительно отвечает. Она ловит себя на том, что почти довольна собой.

– Прошу прощения, – говорит она. – Должно быть, вы устали объяснять смысл своей работы пассажирам.

– На самом деле нет. Меня вообще редко о чем-то спрашивают.

– О, как странно!

Он улыбается:

– Возможно, не так уж и странно. Мои ответы не из тех, что понравятся каждому.

«Что-то кроется за его словами», – думает Мария, но у нее сразу же возникает ощущение, что слова предназначены не для нее.

Капитан наблюдает за ними, и Мария впервые замечает в ее взгляде проблеск напряженного и холодного, как сталь, знания. Недавно обретенная уверенность начинает колебаться. У Марии есть наготове история о том, как покойный супруг интересовался Обществом и его членами, но она почему-то не может пуститься в столь изощренную ложь.