Извините, господин переводчик, но петь у меня плохо получается, с пением у меня всегда не складывалось, поэтому пытаюсь выкрутиться по-другому: Могу сказать слова.
Говори. Только помедленнее, я запишу слова, разрешает этот непростой любитель русских песен.
Я начинаю вспоминать слова песни и медленно произношу текст песни:
"Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза..."
Действительно, новая песня... и за душу цепляет, после моих слов соглашается "переводчик"...
Эти двое явно не простых мужиков, одетых в цивильные костюмы, ещё больше часа крутили меня на разные темы. В основном их интересовало, где я служил, чем занимался, какие объекты охраняла наша часть ПВО.
Напоследок "красноносый" задаёт мне ещё один вопрос:
Расскажите о своём членстве в КИМе?
Я был удивлён, потому что ранее на допросах мне никто не задал вопроса о партийности, хотя ответ на эту тему был многократно прокручен в голове и был давно наготове:
В коммунистическом Интернационале Молодёжи я вынужден был состоять с 15 лет, принят в 1932 году. Кто бы меня в техникум принял, если бы не было этого чёртового билета. В армии точно попал бы служить в какую-нибудь строительную часть. В 1940 году, после своего ареста и незаконного содержания под стражей, был исключён на общем собрании Членов Комитета Комсомола Техникума. Правда, после того как в моём деле разобралась специальная комиссия, и я был отпущен из следственного изолятора, восстанавливаться в техникуме я не стал и в КИМе тоже, - опустив глаза в пол, отвечаю "красносому шнобелю".
После такого ответа "переводчик" цепляется с новым вопросом: Почему сейчас, когда заполняли анкету военнопленного, и ранее мною была скрыта судимость?
Так меня никто не судил! Ну, подержали пару месяцев в "Крестах", во всём разобрались и отпустили. Заставили подписать соответствующую бумагу о неразглашении и сказали, мол, "забудь, что здесь видел и катись отсюда на все четыре стороны!" Справок и бумаг никаких не дали. Так что нет у меня никакой судимости кроме недавнего приговора из трибунала! отвечаю "переводчику".
Ну и как тебя приняла камерная публика? опять звучит вопрос от "переводчика".
Отбился! сначала ответил одним словом, но решил ещё пояснить: А вообще-то везде можно найти нормальных людей, даже в питерских "Крестах". Но и мерзавцев в камере всегда хватало! своим тяжёлым взглядом смотрю прямо ему в глаза, причём смотрю очень долго, будто бы что-то вспоминаю. "Переводчик" не выдерживает и первым отворачивает свои глаза куда-то в сторону.
Спортом занимались? Если да, то каким видом и где? Только не скромничайте и говорите прямо, были чемпионом? задаёт вопрос мужик с красным носом.
Скажете тоже, чемпион! Так... Бегать и прыгать могу. По лёгкой атлетике получил I-ю ступень ГТО, ещё до войны выиграл стрелковые соревнования в своей части по стрельбе из карабина. Есть... вернее сказать, что была грамота. Во время прохождения срочной службы немого увлекался боксом и классической борьбой. Правда всё это было по-любительски, без званий и разрядов. Потом, уже после службы, выиграл несколько районных соревнований. В газете "Вечерний Ленинград" за 23 июня 1940 года обо мне писали. На станице раздела "о спорте" была большая заметка об этих соревнованиях. Там ещё мою фотографию напечатали. Выступал от спортивного общества "Трудовые резервы", таков был мой ответ.
Открывая немцам эту информацию, я ничуть не грешил, ибо в то время действительно так получилось, что занесла меня нелёгкая на те, городские соревнования, которые я тогда выиграл. Заметка в газете тоже была самая, что ни на есть, натуральная. Теперь она работала на мою легенду.