О, Нита более чем понимала. Всегда улыбаться, быть прилежной женой и никаких компрометирующих историй. Что ж тут непонятного? Это было негласное правило в их семье. И Нита старалась его соблюдать. По крайней мере пока.

Нита сидела в небольшом студенческом кафе и нервно облизывала пересохшие губы. Кофе так и остался нетронутым. Оставалось еще несколько минут до начала рабочего дня. Увесистая папка с докладом о прерафаэлитах[12] для профессора Лейна лежала рядом на столе. Ните нравилась ее работа, по крайней мере она хоть как-то каждый день соприкасалась с искусством. А это ей было жизненно необходимо.

Дни тянулись скучной вереницей одних и тех же событий, лиц, людей… Вдохновение все никак не посещало, превратившеюся в царство хаоса, мастерскую Ниты Скайн. Девушка пыталась рисовать в любую свободную минуту, делала наброски в коридорах университета, по дороге на работу и вечерами, когда Джек оставался в лаборатории. Но ничего и близко похожего на то самое полотно не выходило из-под ее руки.

– Я – бездарность, все были правы… – Нита устало потерла виски перепачканными краской пальцами и еще раз взглянула на полотно перед собой. Что она пытается там отыскать? Обычная мазня… От напряжения голова нестерпимо болела и начинало казаться, что комната сжимается. Она сама превращается в маленькую букашку, которая вот-вот угодит в капкан и стены сомкнуться навечно. Ните как никогда был нужен рядом кто-то живой, из плоти и крови, а не видения холодных, бездыханных трупов по всем углам. Но Джека рядом не было. Практически никогда.

Разъяренный крик Ниты разорвал пространство мастерской. Сегодня был именно тот вечер, когда она была опять предоставлена сама себе. Джек предупредительно оставил сообщение, что остается работать. Она одним махом снесла полотно с мольберта и запустила его в стену. Девушке было невыносимо смотреть на свою беспомощность. На свое одиночество. Терзаться сомнениями убивала ли она или нет? Она словно танцевала по реке своих снов, покрытой тонким льдом страхов и сожалений.

А теперь было еще горше видеть раскуроченную мастерскую и не знать, что делать дальше. Ноги сами ее понесли к бару, – старый, добрый алкоголь мог хотя бы на время заглушить эту адовую внутреннюю боль и не чувствовать себя настолько одиноко. От первого глотка стало явно легче и даже показалось, что где-то среди туманных альбионов разума всплывают образы похожие на злополучную картину. Нита уже ненавидела свое еще не рожденное творение всем сердцем. Такая гремучая смесь сильнейших эмоций, которые разрывают на части. И ты не можешь это остановить или хоть как-то контролировать.

Взбежав по лестнице, Нита бросилась наводить порядок в мастерской, чтобы продолжить рисовать, не упустить призрачную нить только-только зародившейся идеи. Деревянный мольберт развалился на несколько частей, не выдержав встречи со стеной, и уныло валялся на полу. Нита присела на корточки. Попыталась хоть как-то исправить содеянное. Повертев сломанную деревяшку из стороны в сторону, девушка почувствовала резкий укол и одернула руку. Алая капелька выступила на безымянном пальце и смешалась с краской на холсте. Девушка замерла. Нита посмотрела на все происходящее словно со стороны. Все казалось нереальным. Что она делает? Зачем пытается что-то вымучить, если это совершенно никак не спасет ее от неизбежного. Ведь она до сих пор не знает, что случилось возле Карнеги. Причастна ли она к смерти той бедолаги? Только физическая боль от занозы вернула Ниту в настоящее. Буквально предотвратив новый приступ.

– Это все не то, – горько выдохнула Нита. Сейчас она начинала понимать, что нужен допинг посильнее. Иначе она совершенно точно сойдет сума. Как бабушка.

Такси. Метро. Опять такси. И наконец-то неоновая вывеска «Ла Рейна» манила Ниту своей яркостью и масштабами веселья. Каждая буква словно обещала забытье и небывалое наслаждение. По лоснящимся эйфорией лицам выходившей публики можно было сказать, что это утверждение чистая правда.

Нита нервно достала телефон и посмотрела на яркий экран. Полдвенадцатого ночи. Еще слишком рано для заядлых гуляк, как Рэнэ, но слишком поздно для прилежных домохозяек из пригорода, как она. Хотя надежда застать подругу детства на месте все же оставалась. Одернув слишком короткое платье, девушка уверенно направилась на встречу приключениям.

Клуб и правда впечатлял. Или это Ните только казалось, так как она не бывала в подобных заведениях никогда. Даже в студенческие годы, а после замужества и подавно. Огромные канделябры и хрустальные люстры, подвесные клетки, в которых извивались девушки с ног до головы покрытые золотой пылью. Здесь мир и течение времени казались совершенно иными. Улыбчивые девушки и парни встречали гостей возле входа и приоткрывали занавес в неизведанное. Нита неуверенно продвигалась вперед, рассматривая уютные ниши, в которых уединялись гости. От туда доносились весьма характерные звуки, но девушка предпочитала все это игнорировать. Какое ей дело до чужой жизни и развлечений. Чем дальше Нита углублялась в недра клуба, тем тише становилась музыка и даже встречались редкие танцующие парочки. В следующем зале просто по центру стоял огромный бар высеченный изо льда, и в нем царствовала воинственная валькирия, Рэнэ. Да, она определенно вписывалась в это место. Нита подошла ближе и помахала рукой.

– Нита! Ты все-таки решилась, – Рэнэ просияла, как новогодняя елка, увидев давнюю подругу, – Рада тебя видеть! Снова. Будешь…

Последние слова растворились в громыхающей музыке, но это уже было не важно. Нита утвердительно кивнула на предложенный Рэнэ напиток и присела возле бара.

– Я на минуту, – крикнула кому-то Рэнэ и бодро перескочила через барную стойку. Мышцы на напрочь забитых замысловатыми татуировками руках красиво напряглись, вызвав одобрительный свист доброй половины мужчин вокруг.

– Ну привет. Я-то думала ты мне только когда проблемы звонишь, и только раз в пять лет, – Рэнэ поставила перед Нитой бутылку текилы и две рюмки, – Я угощаю.

– Рэнэ, а нет чего-то покрепче? – Нита смущённо опустила глаза. – Ты это о чем? – насторожилась Рэнэ, предчувствуя неладное. – Сама знаешь.

– Эй, какого хрена! Я завязала после…Сама знаешь после чего. Именно из-за наркоты моя жизнь чуть не полетела в топку. Именно эта дрянь убила Сэма. Я не хочу даже слышать об этом. Тем более от тебя. Тебе вообще не стоит думать ни о чем крепче виски, поняла? С чего вообще тебе пришла в голову эта бредовая мысль?

Нита готова была сама себя ударить. Она сама не понимала, с чего вдруг решила пуститься во все тяжкие впервые в своей жизни. Как она могла такое спросить у Рэнэ?! Открыть заново едва затянувшуюся рану. История Рэнэ, их история, была скреплена смертью. А как же иначе? Смерть шагала за Нитой повсюду. Именно из-за этого было весьма опрометчиво просить помощи с побегом у Рэнэ. Но лишь она одна точно бы не задавала лишних вопросов.

Любовь к плохим парням была у Рэнэ в крови. Сэма на встретила буквально на следующий день после выпуска из приходской школы и сиротинца. Красивый, опасный с риском в крови и глазах сразу же покорил юную Рэнэ. О такой любви и страсти пишут, наверное, только в книгах или показывают в кино. Но у них именно так и было. Да вот только в реальной жизни не бывает у таких историй счастливого финала, не бывает белого платья и курчавых детишек в домике с белым забором и клумбой. Бывает передоз и пожар, в котором умирает не только любовь.

– Прости, прости! Сама не знаю, что на меня нашло. Я все время вижу ту девушку, никак не могу заглушить это странное чувство в себе. Ничего не помогает. Я словно застряла где-то между, как тень…