Король поднял секиру, и зрители восторженно завопили. Среди них было немало солдат, ходивших за отцом в его бесконечные походы и привыкших видеть своего владыку именно таким. Следом на арену вышел Шепан, в похожей, почти такой же амуниции. Толпа восторженно приветствовала и его. Никто не догадывался, что поединок будет смертельным. Для зрителей — их король открывал развлекательный турнир. Впрочем, если бы и догадались, восторженный рёв был бы не меньше. Шепан крутанул секиру и шутливо салютовал в сторону трибуны — жри, детка. Ты этого хотела? Веля вздохнула и опустила полу шляпки чуть пониже, пряча лицо. Жаль, что от себя спрятаться нельзя.
***
Каждый крик отдавался у него в голове ударом молотка.
Скер смотрел, как ликуют трибуны, предвкушая забаву. В стороне, на куче сваленных шлемов и деревянных мечей, которые дожидались шуточного сражения горожан, сидел его адъютант, наряженный по последней моде в этот короткий сюртук, едва прикрывающий зад, и узкие штанцы, которые ввела его дочь. Зрители облепили все крыши ближайших домов, а из каждого окна торчало с полдесятка голов. В первых рядах трибун — союзники и трейнтинские вельможи, Теттал, староземские владыки, Леяра с принцем Фипполом, который больше не смотрел на короля с ужасом, в глазах мальчишки снова плескалось то естественное восхищение, к которому король успел привыкнуть. Его мать получила слишком хорошее воспитание, чтобы показывать чувства, но смотрела как-то странно. Он улыбнулся им поверх щита. Хорошо, когда кто-то молится стихиям о твоей победе. Следовало приветствовать свой народ, и король поднял секиру. Отвечая орущей толпе, за глазами сразу шевельнулась боль, подобно живому зверю повернулась там, внутри.
Его девочка неподвижно сидела со сложенными на коленях руками и отстранённым лицом. Трейнт испортил её, жаль. Но вот Шепан будто в шутку отсалютовал ей, и Скер очнулся.
— Начинай, — бросил он.
Горнист продудел.
Они пошли по кругу друг против друга. Иногда кто-то делал выпад и удар, а второй подставлял щит специальным, скользящим движением, чуть отдёргивая его к себе в момент соприкосновения с секирой. Раньше они часто становились в пару поразмяться, ничего нового, кроме незримого присутствия смерти. Скер дурак, нужно было не слушать Мирру, а свести с ним счёты давным-давно, тогда бы он не стал свидетелем этой омерзительной сцены. Впрочем, дочь нашла бы и другой способ намерено его позорить. Чёртова головная боль, череп будто мёртвой водой наполнен. Это всё из-за зверя. Следует немедленно с ним покончить, но сперва убить бывшего приятеля. Предавший раз — предаст не раз. Король знал, что его преимущество — в весе, силе и в желании убить, но и у бывшего друга было своё преимущество — в подвижности, в отсутствии мигрени и желании выжить.
Они всё кружили друг против друга, подставляя щиты под секиры противника и чуть отдёргивая их в момент удара, от этого ужасные удары, которыми оба обменивались, теряли силу, а щиты оставались не щерблёнными.
Король подумал — Шепан явно выжидает, когда он устанет и откроется. Он упорный, как и король, воевал всю свою жизнь, как король, а вот держать себя в руках, как оказалось, не смог. Ему подумалось, что оба они созданы для боя, как волки, которые приходят на поле после, пожрать падали. И вдруг он понял, что больше не сердится на этого человека, а в сердце простил его и понимает. Значит, точно следовало поскорее с ним покончить.
Он усилил удары с расчётом, что повредит ему щит, но и тот будто чутьём угадывал, чего хочет король и не сделал ни единого промаха. Король напомнил себе, что бывший дружок видит в его смерти приз, и только и ждёт, чтоб по-волчьи вцепиться клыками ему в горло.
— Что она тебе наплела? — спросил Скер, с лязгом обрушивая лезвие на щит приятеля.
— Какая разница? — Шепан, с прижатым к телу щитом, казалось, экономил силы для удобного момента.
Король чуть помедлил и тут же получил сильнейший удар в свой щит обухом, рука болезненно отозвалась, а под черепом блеснула вспышка боли.
— Она лжёт тебе, со мной она тоже притворялась любящей дочерью.
— Я знаю. Я же с ней сплю.
И Шепан пошёл вперёд. Он дважды обрушил секиру на его щит, стараясь попасть ему в плечо, но ярость уже снова потащила короля за собой, и он отбил удары приятеля с такой силой, что тот отступил на несколько шагов и секира в его руке, король видел, дрогнула.
Лицо заливало потом, Скер сорвал шлем и отбросил в сторону. Ликование трибун затихло — теперь всем стало понятно, что это смертельный бой. В наступившей на арене тишине слышно было только хриплое дыхание бойцов, даже море, казалось, прекратило свой извечный рокот.
Теперь секира короля, как живая яростная птица взлетала раз за разом, а его противник только защищался и отступал, Скер понял, что Шепан больше не может толком отразить его шторма, а значит нужно добивать.
Со всей силой, на которую король был способен, он ударил в щит Шепана своим щитом, и ушибленная рука у того повисла. Есть! Ему ещё хватило сноровки отпрянуть, но птица в Скеровой руке уже летела ему обухом в висок. От страшного удара искорёженный шлем слетел с головы. Шепан сделал ещё шаг назад, словно пытаясь устоять на ногах, и упал на колени перед королём. Голова была сплющена с одной стороны, из виска тонкой алой струйкой била кровь. Далеко била, окрашивая багровым деревянный настил набережной.