— Желаем…

Веля испугалась, что старик будет выглядеть смешно и поспешила увести их в сторонку, там торопливо пожала тянущиеся со всех сторон руки.

— Мы привезли всё масло, как вы и просили, — немного успокоившись, сказал Дебасик. — И выручку острова за последнее время. У нас даже прибыль есть! У нас теперь есть всё, только нету души нашего острова. Очень не хватает вашего высочества. Но мы же понимаем, что для владычицы Авелин хорошо…

— Хотелось бы и мне понять, — с грустной улыбкой перебила его Веля.

— Авелин! — позвал её отец. — Пора.

Они под руку вышли на восточную часть террасы, ту, под которой простиралась битком-набитая народом площадь, украшенная стягами, с которых спороли все изображения зверя рода. Горнисты загудели в горны, призывая к тишине. Глашатай в ярко-красном костюме и круглой шапочке с вышитым гербом, зычным голосом зачитал приказ о престолонаследовании и о праздновании именин наследницы престола, о замене смертной казни рудниками, — приказ вступал в силу с завтрашнего дня. Сразу поднялся адский шум — приветственные крики, восторженный визг и свист, топанье ног и аплодисменты. Веля видела, как дёрнулся мускул у отца под глазом.

— У вас голова болит? — спросила она, улыбаясь и невысоко махая ладошкой.

— Да, — бросил он. — Второй день.

Веле стало неловко.

— Так велите настойку опиума подать, — сказала она, — Или я распоряжусь.

— Мне нужна ясная голова, — медленно сказал король, — турнир открывать. Впрочем, если твой возрастной любовник навсегда вылечит меня от головной боли, я могу быть спокоен — черни ты нравишься.

Веля мучительно покраснела.

— Шепан не виноват по сути, — негромко начала она, под визг и рёв своих вероятных будущих подданных. — Я его спровоци…

— Это мне безразлично, — оборвал король, глядя вниз, на вопящее, пёстрое колышущееся море из голов, тел и стягов. — В выгребной яме ты только по собственному желанию. Я просил не так уж и много, всего лишь не ронять лица.

— Я тоже просила всего лишь оставить мне зверя, — сквозь зубы произнесла багровая от стыда и злости Веля.

— Не надо обвинять меня в своём собственном скотстве, — со спокойной брезгливостью произнёс отец и подал ей руку, идти назад, к высокородным гостям. — Я к твоему падению не причастен.

Замирая, Веля подняла взгляд. Король в глаза не смотрел, его лицо носило самое мрачное выражение из виденных. Впрочем, Веля подумала, что не видела отца в бою.

— Вы в самом деле собираетесь вешать моих ганцев? — спросила она. — На Шепана мне, в сущности, плевать. А мне что приготовили?

— Развлекайся, — холодно ответил тот и повернулся уходить с террасы.

«Потерпи, — сказала себе Веля, — скоро всё твоё пребывание в Трейнте, похожее на один неимоверно растянутый и запертый в комнате скандал, закончится…»