Спустя долю секунды раздался выстрел.
Эш крепко зажмурился за мгновение до того, как в него вошла пуля.
35
Дороти лежала на ступеньках «Фейрмонта», крепко зажмурившись. В висках пульсировала боль, но слабая, какая порой бывает перед приступом мигрени. Плечо тоже побаливало – она ударилась им о ступеньки, – а искусственная кровь наверняка успела впитаться в волосы.
Дороти слегка приоткрыла глаза. Все кругом заволокло сероватым туманом. Людские фигуры утратили четкость, как и периферийное зрение.
Дороти приоткрыла глаза чуть шире и разглядела мерцание в ладони у Эша. ЭВ оставалось при нем. Отлично.
Вдали грянул еще один выстрел, но звук был глухим, точно она находилась в огромном доме и уловила шум в какой-то из дальних комнат.
Пуля попала Эшу в грудь справа, отбросила его назад. Он пошатнулся и рухнул, ободрав щеку о доски и подняв облако пыли и пепла. Емкость с ЭВ вылетела у него из рук, ударилась о стену «Фейрмонта» и разлетелась на осколки.
Послышался щелчок, а потом раздался хлопок, будто от фейерверка. Дороти увидела синюю вспышку, языки пламени, а потом экзотическое вещество обернулось облачком густого серого дыма и рассеялось.
Пепел, за которым нельзя было разглядеть лица Эша, развеялся, и Дороти увидела, что Эш смотрит на нее, пускай и рассеянно. Он натужно сглотнул. Кадык медленно приподнялся и опустился.
А потом парень ей подмигнул.
Все шло строго по плану.
36
Сложнее всего оказалось притвориться мертвым.
Эш прикладывал все усилия, чтобы только никто не заметил, как он дышит. В воздухе стояла пыль. В носу щекотало. Нестерпимо хотелось чихнуть, но… эдак он бы себя выдал.
Когда пузырек с ЭВ уже летел к земле, Эш крепко зажмурился и потому так и не увидел, как разбилось стекло. Зато услышал и понял: свершилось. Последние крупицы экзотического вещества на планете исчезли.
Сердце болезненно сжалось. От осознания случившегося на душе стало и горько, и радостно. Он знал, что такой исход был неизбежен, но все же ЭВ поменяло ему жизнь. И много кому еще. От мысли, что больше ЭВ не существует, что путешествия во времени отныне невозможны, ему сделалось не по себе.
Почти невозможны.
Над причалом разнеслось эхо шагов, и спустя секунду кто-то пнул Эша по руке. Он напомнил себе, что надо сохранять неподвижность.