Говорить такое в лицо, конечно, не стоило. И беглец из будущего ляпнул прямо:

— Да не будет никакого войска из Москвы. Нам только на себя рассчитывать, Онуфрий. И кормить — тоже только себя…

— Что?! Откуда ведаешь? — Кузнец аж привстал.

Дурной закусил губу. Как же страшно тут пророчествовать! Вот откуда он знает?!

— С Олекминского острожка человечек бродячий до нас добрался, — начал он осторожно плести убедительную ложь. — Там говорят, что еще зимой черкасы запорожские всем миром решили под Москву перейти. Договор заключили. А значит, война с ляхами неминуема. Может быть, и уже началась. Не до Амура теперь государю.

Война с Речью Посполитой началась еще в мае этого года, но такие подробности Дурной знать никак не мог.

Приказного слова найденыша словно оглушили. Он устало опустился на лавку.

— Ишь какой мудрый! — язвительно влез какой-то новый малознакомый есаул. — О делах государевых рассуждает!

Но его намеки не оценили. Войны с Речью Посполитой шли постоянно. И войны эти тяжкие. Так что вряд ли теперь найдет Москва людей и средства, чтобы снарядить на другой край света аж 5000 воинов.

— Чем еще порадуешь? — мрачно поднял глаза Кузнец.

— Ясак привез. Мы к шерти шесть родов местных подвели. Пока немного собрали — около сотни соболей, но в конце зимы, каждый род обещал дать государю по одному сороку хороших зимних шкурок…

— Аманатов привез?

Повисла пауза.

— Нету аманатов, Онуфрий.

— Как нету? А как ты собираешься их в покорности держать? Как с них ясак вытребоваешь?

— Мы договорились, приказной. Дауры признали власть государя и обещали платить ясак, как оговорено.

— Как оговорено?! Мы все ведаем, что ты дурной, но это уж ни в какие ворота! Кто они такие, чтобы с ними договариваться?!

— Люди, — набычился Известь. — И это их земля. Мы к ним пришли, а, значит, и надо договариваться.

— Дурнем был, дурнем и остался. Тимошка, пойдешь с сотней служилых на Зею и объясачишь местных, как положено…

— Нет! — заорал уже Дурной. — Онуфрий, не надо! Мы ведь только договорились…